– Например? – не унимался Дин. – Может пригодиться любой факт, на первый взгляд и не имеющий отношения к делу.

– Поговорим по дороге к машине, – предложил Сэм. – Надо быть начеку, вдруг они снова полезут.

Они стали пробираться через снег обратно к дороге. По пути Байрд погрузился в воспоминания.

– Когда я жил там, еще мальчишкой, ранчо называлось «Медный колокол», – начал он. – На логотипе были буквы М и К. А до этого у него было какое-то другое название. Перед усадьбой стоял большущий колокол, отлитый из меди с шахты на южной окраине.

– Там, где сейчас национальный парк? – уточнил Сэм.

– Совершенно верно.

– Я и не знал, что там есть шахты.

– Были когда-то. Сначала там добывали медь, а потом уран.

– Большой каньон. Национальный радиоактивный парк, – усмехнулся Дин. – Мне нравится.

– Шахты там были давно, – повторил Байрд. – После смены шахтеры шли пропустить кружку-другую в бар «Светлый ангел», куда и туристы захаживали. Некоторые, небось, светились в темноте. В общем, не помню, как ранчо называлось до того, а когда я там рос, новые владельцы называли его «Медный колокол». Но шахту открыли в 1890 году или около того, а ранчо тогда уже лет сорок как существовало.

– Получается, эту местность заселили в пятидесятых годах прошлого века? – уточнил Сэм.

– Тогда тут уже были люди, хоть и немного. Поэтому первый владелец и смог отхватить себе такой большой участок. Чем больше появлялось людей, тем сложнее ему было управлять своим владением. Потом часть его земель купила семья Мерфи, на которую работали мои родители. Им принадлежало двенадцать тысяч акров, и это была только часть первоначального участка.

– И первый цикл убийств начался в 1926 году, когда вы еще жили на ранчо? И им владела семья Мерфи?

– Все верно.

– И вы не помните, что такого могло произойти раньше? Что могло кого-то разозлить? Из-за чего у кого-нибудь может быть зуб на город и его жителей? – снова спросил Дин.

– Я пытался вспомнить, – ответил Байрд. – Но на ум ничего не приходит.

Они добрались до машины, Дин сел за руль, Байрд – на заднее сиденье, а Сэм – на пассажирское.

– А почему ваша мать считала, что во всем виновато ранчо? – не отставал Сэм.

– И этого я не помню, – вздохнул Байрд. – Кажется, кто-то рассказывал мне, что к чему, то ли в 1926 году, то ли в 1966-м, но кто это был и о чем шла речь, убей бог, не помню.

Дин завел «Импалу» и нажал на педаль газа, с удовольствием прислушиваясь к реву двигателя. Когда все катится к чертям, приятно, что хоть что-то остается неизменным.