Что-то было внутри маленького серебряного украшения. Что-то живое. Если она не выполнит свою часть сделки, которую заключила с Лиландом Гонтом, оно умрет. Она не знала, сумеет ли вынести, если ее снова будет раздирать та жуткая боль, которая разбудила ее в воскресенье утром. Если ей придется и дальше жить с такой болью, она покончит с собой.

— И это не против Алана, — прошептала она, направляясь к сараю с распахнутыми дверями и зловеще провисшей крышей. — Он сказал, что никогда не поднял бы на него руку.

«А почему это вообще тебя заботит?» — шепнул тот тревожный голосок внутри.

Ее заботило это, потому что она не хотела причинить вред Алану. Она злилась на него, да; была просто в ярости, но это не значило, что она должна опускаться до его уровня и поступать с ним так же низко, как он поступил с ней.

Но, Полли... ты не подумала...

Нет. Нет!

Она сыграет шутку с Эйсом Мерриллом, а на Эйса ей наплевать — она даже никогда его не видела, лишь знала по слухам. Шутка предназначалась Эйсу, но...

Но Алан, спровадивший когда-то Эйса Меррилла в Шоушэнк, каким-то образом был здесь замешан. Так говорило ей ее сердце.

А может она дать задний ход? Даже если захочет? Теперь был еще и Келтон. Мистер Гонт прямо не сказал ей, что известие о том, что случилось с ее сыном, обойдет весь город, если она не сделает все, как он велел, но... намекнул. А она не может допустить, чтобы это произошло.

Разве женщина не должна иметь собственную гордость? Когда все остальное пошло прахом, разве не должна она держаться хотя бы за это — последнюю свою монетку, без которой ее кошелек станет совсем пуст?

Да. И еще раз да. И еще раз.

Мистер Гонт сказал, что она найдет единственный инструмент, который ей понадобится, в сарае. И теперь Полли медленно шла в том направлении.

«Ступай туда, где твое место, но ступай туда живой, Триша, — говорила ей тетя Эвви. — Не будь призраком».

Но сейчас, входя в сарай Кембера мимо распахнутых и словно примерзших к своим ржавым петлям дверей, она ощутила себя привидением. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой призрачной. Азка шевельнулся между ее грудей... сейчас — сам по себе. Что-то есть там внутри. Что-то живое. Ей это не нравилось, но мысль о том, что произойдет, если эта штука умрет, нравилась ей еще меньше.

Она сделает то, что велел мистер Гонт, по крайней мере выполнит эту часть сделки, порвет свою связь с Аланом (теперь-то она видела и видела яснее ясного, что ошибкой было вообще начинать ее) и оставит свое прошлое при себе. Почему бы и нет?

В конце концов это ведь такая малость.