– Перед рассветом. Странно, что ты не слышал. Ты ведь всегда слышишь.

Игнат пожал плечами. В эту ночь он был пленником кошмаров и воспоминаний.

Со скрипом заработала колонка, папа подставил под струю воды лицо, шею, умыл руки. Потом стащил через голову рубашку и обмыл вспотевшую раскрасневшуюся спину. Оглянулся на Игната, сказал, фыркая от воды:

– Нам надо кое-куда съездить.

– Что? – не сообразил Игнат.

– По делам поедем. Это ненадолго. Час туда, час обратно.

– Зачем?

Папа фыркнул снова, но уже не от воды. Выпрямился, держа в руках влажную рубашку. Белые шрамы на папином животе и груди выделялись сейчас особенно ярко.

– Когда я предлагаю кое-куда съездить, нужно спрашивать не «зачем», а «может, что-нибудь ещё, папа»? – сказал он. – Дуй одеваться. Сапоги прихвати. У тебя пять минут, и жду в машине.

Игнат неуверенно поднялся и вернулся в дом. Из кухни показалась и тут же исчезла мама.

– Мам, ты знаешь, куда мы с папой едем? – спросил Игнат.

– Нет, малыш. Но если папа говорит, то надо делать. – Голос у мамы был как будто испуганный.

В животе болезненно заурчало от подступившего страха. Они всё знают, ну конечно. Мама рассказала папе с утра, и он… что? Отвезет его куда подальше и там и оставит? Выпорет? Прочитает нотации? Зачем нужно куда-то ехать, чтобы наказать провинившегося сына?

– А если я не хочу никуда ехать? – он постарался, чтобы голос не дрожал. – У меня живот болит вообще-то.

– Вернешься, дам таблетки, – пообещала мама, громыхнув кастрюлей. – Папа как раз привёз немного.

Ну, хотя бы вернутся.

Он поднялся в детскую, чувствуя, как ноги делаются ватными. Огляделся, будто в последний раз. Не убрал солдатиков, и они теперь валяются, ненужные, возле ящика для игрушек. Рассыпанные карандаши на столе. У кровати на тумбочке лежит книга про волшебника Изумрудного города. Дочитать бы… Нехотя натянул шорты и лёгкую футболку без рукавов. Взял осенние сапоги из шкафа. Спустился.

Папа курил в салоне, опустив окно. Приглушенной музыки почти не было слышно. Заведенный автомобиль тихо урчал. Едва Игнат сел на пассажирское, автомобиль тронулся.

Слегка покачивало. Игнат смотрел вправо, на деревья, рыжую от жухлой травы обочину, на колею, наполненную грязью и водой. Потом смотрел на заброшенные домики, и на один дом с покосившейся крышей – тот самый.

Папа всё знал, без сомнения.