Ветер принёс запахи гари и выхлопных газов. Неработающие шиномонтажки сменились двух- и трехэтажными домиками.

– Ты знаешь что-нибудь об этом городе? – спросила Дружище.

– Ага. Ничего хорошего. Лучше проезжать без остановки.

– Кто-то угрожал тебе здесь или что?

– Возможно, я не помню подробностей. Но это ведь не их вина. Я был в активной фазе, а папа меня вёз прокормиться.

– Странные у тебя родители. Я бы не захотела оставлять себе ребенка с отклонениями вроде нашего. – Дружище усмехнулась. – Мои родители наверняка меня бросили, как только узнали, что я заражена.

– Или умерли.

– Или умерли, – легко согласилась Дружище.

Дождь барабанил по крыше авто и заливал лобовое стекло. Дворники не особо-то справлялись, отчего дорога и улицы впереди казались размазанным рисунком безумного художника.

– Я только об этом и жалею, – сказала Дружище через время. – Хотелось бы помнить родителей. Хотя бы лица. И почему память такая избирательная тварь? Лучше бы стёрлось всё к чертям, без остатка. Представь, просыпаешься после активной фазы – а в голове пусто, как у младенца. Каждый раз нужно начинать жизнь заново. Тогда бы никаких сожалений.

– Это нелогично. Тогда бы было меньше шансов выжить. А пришелец что хочет? Чтобы мы жили, кормили его.

– Согласна. Наверное, он блокирует какие-то особые участки мозга. Умный, зараза. – Дружище помолчала и добавила. – Вру. Я ещё жалею о том, что никак не могу научиться нормально рисовать. Желание осталось, а памяти нет. И ещё тело что-то помнит, на уровне навыков. Вот закрываю глаза, а в голове начинают проступать правильные линии, будто карандашные на бумаге. Вроде я знаю, что будет за рисунок, а вроде и нет. Руки сами начинают двигаться, я как будто плыву, плыву, но ниточка воспоминаний такая тонкая, что меня может отвлечь любая мелочь, и я сразу всё забуду. Представляешь?.. А вообще, спасибо тебе.

Переход был столь неожиданным, что Игнат не сразу сообразил.

– За что?

– Я на тебя знаешь, как злилась тогда, в первый раз? Думала, что если подвернется шанс, то сразу же и убью. Смотрела, как ты возишься с трупами, а сама представляла, что ты тоже станешь трупом рано или поздно. Обидно было. И ещё понимала, что у меня шансов почти нет оттуда выбраться… Не знаю, какими были твои родители, и чтобы они со мной сделали, но если бы отказались от подарка, то ваш этот дядя Женя меня бы там и пристрелил. Но сегодня ты меня спас. Мог бы не развязывать, а просто сбежать, например. Тогда бы меня убили сразу же, как увидели. Но ты не просто развязал, а ещё… повёл себя, будто ничего плохого между нами не было. И я сразу перестала злиться. Теперь мы оба живы, и это здорово. Теперь я ещё больше уверена, что поступаю правильно.