У себя в комнате я застал дворецкого, который раскладывал на кровати мой вечерний костюм. Я сказал ему, что не буду переодеваться к ужину, и спросил, приехал ли мистер Фэйрклаф.

– Да, сэр. Он у себя.

– Будьте добры, проводите меня к нему.

Он провел меня по коридору, освещенному тусклыми старинными лампами.

Фэйрклаф как раз собирался переодеваться. Я сообщил ему, что сегодня мы ужинаем не во фраках.

Он удивился.

– Как же так? Почему? В этом доме всегда переодеваются к ужину!

– Но не сегодня.

Мне не нравилась моя роль сообщника, но Фэйрклаф изображал из себя этакого всезнайку, и мне захотелось его проучить. Маленькое потрясение ему точно не повредит.

– Интересно, переодевался ли Постгейт? – спросил я, подняв тему, занимавшую все мои мысли с тех пор, как я приехал в поместье.

– Наверняка, – отозвался Фэйрклаф. – Вы разве не знали? Его фрак так и не нашли.

– Я плохо помню эту историю, – сказал я, пытаясь подтолкнуть его к разговору.

– Да там и помнить особенно нечего. Он приехал сюда погостить, как мы с вами. Пошел переодеваться к ужину, опять же, как мы с вами. И больше его не видели.

– Он же был не один? В доме были другие гости?

– Да, много гостей.

– И когда это случилось?

– Три года назад. Через два года после того, как Вейн ушел с поста председателя правления.

– Если не ошибаюсь, Постгейт как-то способствовал его отставке?

– Да. Об этом все знают, – подтвердил Фэйрклаф. – Вейн великодушно его простил. Впрочем, Вейн не особенно пострадал. Возможно, он все равно подал бы в отставку, когда унаследовал это поместье от дяди. То собрание гостей было как бы приемом в честь перемирия. Зарываем топор войны, и все в таком духе.

Я согласился, что Вейн поступил благородно, решив помириться с человеком, при чьем содействии его уволили из компании.