– Вот по этим, которые не наши.

Легко сказать, и легко отличить их от наших следов, но какое они указывали направление? Хороший вопрос.

– Смотрите, вот отпечатки каблуков, – сказал я. – Значит, нам туда.

Мы пошли по следам, и они привели нас в теменос, где раньше стояла статуя. Ошибки быть не могло. Мы видели пятна сухой травы, примятой ногами статуи, видели цепочку следов, уходящую прочь. Но самой статуи на месте не было.

– Вейн! – крикнул я. – Вейн!

– Ку-ку! – донеслось издалека.

– Это на лестнице, – сказал я. – Пойдемте к лестнице! Пойдемте вместе!

Вейн стоял на лестнице, спускавшейся в сад, я отчетливо его видел. И так же отчетливо видел фигуру того, кто подкрадывался к нему сзади, – еще одного Вейна. Двух Вейнов. Вейн, который был ниже ростом, владелец поместья, стоял с гордым, уверенным видом и по-хозяйски оглядывал свои владения.

– Ку-ку! – крикнул он в ночь, залитую лунным светом. – Ку-ку!

Но тот, другой Вейн, уже поднялся по травянистому склону и встал у него за спиной. На мгновение два Вейна застыли, неподвижные, как изваяния. Затем раздался пронзительный крик. Клубок тел покатился вниз по ступеням, руки-ноги мелькали, словно спицы в бешено вращавшемся колесе. Грохот падения, глухой удар. Они оба упали, оба Вейна. И в ночи вновь воцарилась тишина.

Они лежали бесформенной кучей, почти в обнимку, два изломанных тела среди кусков гипса. Казалось, на них обрушился потолок, только это был не потолок: с ними как будто был кто-то третий, потому что обломки гипса еще сохранили вполне узнаваемые очертания человеческих форм. Оба Вейна были мертвы, но один из них, как мы узнали потом, был мертв уже несколько лет. И это был вовсе не Вейн, а Постгейт.

Поместье Монксхуд[70]

Поместье Монксхуд[70]

– Он странный, – сказала Неста.

– Странный в чем? – спросил я.

– Да просто невротик. У него то ли мания, то ли пунктик насчет огня. Он не спит ночами, боится, что из камина выпрыгнет искра и подожжет ковер. Потом встает и идет проверять. Иногда по несколько раз за ночь, даже когда огонь совсем прогорит.

– У него дома камины с открытым огнем? – спросил я.

– Ну да, потому что так лучше для здоровья, и другим это нравится, и он не хочет потакать своим причудам.

– Похоже, он человек принципа, – заметил я.

– Так и есть, – сказала хозяйка поместья. – Думаю, отчасти в этом-то и проблема с Виктором. Будь он чуть больше раскован, у него не было бы таких странных фантазий. Он говорит, это его наказание. Подсознание заставляет его делать то, чего ему самому делать не хочется. Но ему кто-то сказал, что, если он сможет принять свой невроз и получать от него удовольствие…