Но мы, не претендующие ни на малейшую претензию к буржуазной и пафосной чистоте нравов, любим По и пьющим. Более того, мы любим его за то, что он пил, ибо знаем: именно из яда, разрушившего его тело, взросли чистые цветы, чьи художественные ценности – нетленные.

Как произвести объекты искусства – дело, которое не касается непрофессионалов. Это художник должен решить сам с собой, никто не должен вымолвить ни слова в его адрес или вынести уничижительный вердикт. Только тем немногим, кому он дает представление о своем творчестве, потому что они любят его, только тем, кому разрешено молча смотреть, дозволено и судить хоть как-то – про себя…

Уайльд рассказывает сказку о прекрасной розе, выросшей из сердца умирающего соловья. Студент, сорвавший ее, удивился: он никогда не видел такой чудесной, кроваво-красной розы. Но он не знал, как появился этот цветок.

Мы восхищаемся тигровой орхидеей, самой великолепной из всех орхидей, но делает ли ее менее красивой тот факт, что она питается насекомыми, которых медленно, самым жестоким образом, переваривает? Мы радуемся великолепным лилиям в парке Цинтры, мы поражаемся: таких больших, таких белых мы их никогда не видели! Какое нам дело до того, что всем исключительным великолепием они обязаны тому обстоятельству, что умный садовник обработал их почву не «природной» водой, а искусственным удобрением?

Придет время, и столбовые дороги нашего трезвого искусства, скупо освещенные здесь и там тусклыми фонарями алкоголя, будут вызывать лишь снисходительную улыбку. Время тех, для кого понятия «опьянение» и «искусство» сделаются неразрывным целым, кто признает разницу лишь в рамках единого Великой Науки Самоотравления. Лишь тогда первопроходцы взойдут на достойные их вершины: Гофман, Бодлер, По – те художники, кто первыми сознательно работали с познанием себя через яд.

Будем честны! Есть ли художник, который может полностью избавиться от ядов? Разве вы все можете отказаться от своих малых ядов: чая, табака, кофе, пива, всего этого? Разве дух не должен быть «отравлен», чтобы создать художественные ценности, будь то случай, когда он получает яд через тело, будь то… совсем иной способ?

А ведь есть, есть иные способы…

Искусство противоположно естеству. Человек, живущий воздержанием физическим и психологическим, чьи предки также жили одинаково воздержанными в течение долгих поколений (поэтому его кровь не отравлена, как у нас), вовек не сможет стать художником – если только Божья благодать не подарит его жизни другие ощущения, которые смогут вызвать исступление, экзальтацию. Но это ведь тоже яд – для души! Естество и искусство – злейшие враги: там, где правит одно, другое совершенно немыслимо.