Отец сгорел от рака за полгода до моего пятнадцатого дня рождения – умирал он страшно, лежал иссохшийся словно мумия, кричал. Его рвало. Иногда звал меня – я приходил, садился возле кровати и сочинял истории о том, как забил пять, десять, тридцать голов.

– Голы, голы, ох, это хорошо, Колюшок, – хрипел отец. – Защитник и столько голов-то! Поправлюсь – схожу на твой матч, слово даю. Только чтоб настоящий футбол, без пидаров… Видал на чемпионате португальского петуха с сережкой?

Потом голос его затухал – как свеча от сквозняка, – рассудок тоже гас. Душную комнату наполняло бессмысленное бормотание, разбиваемое всплесками брани и приказами звать мать. Исполнить просьбу я не мог – узнав диагноз отца, мама сбежала с историком. Она и до того старалась нас не замечать – так же, как наловчилась когда-то игнорировать призрачные мушки перед глазами. Все время пропадала на работе. А потом исчезла, оставив выведенную красивым учительским почерком записку: «Сынок, ты вырастешь и все поймешь. Я не смогу. Прости».

А с линиями я разобрался. Случилось это, когда в новостях показали, как боснийский игрок неудачно сделал кульбит и сломал шею. А за мгновение до этого паутина стала ярко-красной, и душу мне обволокло искрящимся теплом.

Я испытал восторг и тут же облегчение, будто с плеч свалились сто лишних гор. Отпустило – и мне тут же захотелось снова. Весь день я был как на иголках: ждал повтора новостей.

Я записал выпуск на видеомагнитофон, пересматривал его и не мог остановиться.

Потом мне стало мало.

Кто-то из бывших отцовских сослуживцев притащил нам старенький компьютер и подключил Интернет – чтобы папе было не так тоскливо умирать, – и я среди завалов бесполезного хлама отыскал ролик с жуткими футбольными травмами и смертями на поле. Я вооружился блокнотом – как советовал когда-то Дрыня – и стал все изучать.

Однажды отец раскрутил наш старый телевизор «Рекорд». Я заглянул внутрь и увидел, что из плотного покрова пыли торчат удивительные серебряные цилиндры, таинственные бочечки, лампочки и колбы. Я не мог поверить, что мы видим на экране картинки – футбольный матч или кудрявую женщину с приспущенными на попе трусами, – а получается оно из этих странных штук.

Такие же чувства я испытывал сейчас и к моим линиям – не понимал, но четко знал: если становятся красными, значит, паутина соединила правильных людей и будет чудо.

Я несколько раз играл в футбол во дворе с местными пацанами и робко пытался экспериментировать с линиями. Ничего не получалось, покуда я не решил, что не готов еще кого-то приводить для завершения фигуры и надо замыкать собой. Попробовал – никак. Потом еще – и понял, что сам вдруг замерцал тревожным розовым. Увидел, как краснеют летящие ко мне паутинки, и тут же получил тычок ногой в живот. Я что-то сделал неправильно.