Дважды.

Ванная, просыпаюсь, чищу зубы. Тварь:

— Буди сына.

Я не тороплюсь, спрашиваю:

— Зачем на окнах шторы, что происходит?

— Я сказала, — скрипит зубами и бледнеет, — иди буди сына.

— Которого ты убила? — «Да, милая, сегодня всё будет по-другому».

Она бросается на меня с ножом. Всё это время он был у неё за спиной. Я уворачиваюсь, перехватываю руку, я мужчина, я сильнее. Отталкиваю её в сторону, луплю по щекам, бью по лицу. Сильно бью. Очень сильно. Мне становится страшно, что я могу заметно повредить ей лицо, глаза, я отступаю. Она лежит на полу. Кажется, я сломал ей руку. Я набираю стакан и выплёскиваю ей в лицо воду. Как в полыхающий костёр. Иду в коридор, там в тумбочке верёвка, связываю ей руки, она дёргается — рука, значит, цела. Прекрасно.

Ноги я тоже связал. Её лицо начинает распухать. Вот истинное лицо чудовища: красный волдырь вместо носа, фиолетовые пятна на глазах, вздувшиеся рваные губы. Я ушиб палец, и руки липкие.

Она отключила связь, городскую и мобильную. Это не беда, я спущусь вниз, внизу магазин и люди, они мне помогут.

Или повесят всё на меня…

Чёрт, вот же тварь, я пнул её в живот. Теперь она корчится и стонет. Убила сына и меня хотела убить. Иду к сыну проверить, так и есть — мёртв.

Это больно. Третий раз и снова больно. Мне будто вынули лёгкие. Нечем дышать. Зачем? Хочется раздавить эту тварь ногами, размазать её мозги по кухонной плитке. Зачем она это сделала?!

Я срываю с окна этот грёбаный занавес, иду на кухню, разнося всё по пути. Звенит зеркало, воняет ацетон — мой сын любит собирать сборные модели, красить их в камуфляж, эти его краски на ацетоне. Любит… любит… Любил.

Убью её. Убью. Но пусть объяснит.

— Эй ты, сволочь, — беру за волосы и рву их на себя — верещит, как свинья, которой рубят пятак. — Зачем?! Что он тебе сделал? Носки не вывернул? Полотенце на место не повесил? Что? Кровать не застелил? — шлёпаю по лицу, как по липкой подушке.

В дверь звонят. Бросаю жену, иду открывать. Стоп. Это мужик, я его помню, у него топор и он ударит меня, когда я открою.

— Пошел вон, урод, сейчас вызову ментов, — кричу через дверь.

— Так ведь связи нет, — ухмыляется мужик.

— У меня есть.