Сегодня сделать это у них со Степаном не получится. Путь вёл по самому краю торфяников, но зайти на чужую и опасную территорию им всё равно придётся. Если повезёт, они успеют до темноты.

Им не повезло. Степан шёл медленно. Его сил хватило лишь на то, чтобы отойти на безопасное расстояние от болотного домика, а дальше начались мучения. То ли от быстрой ходьбы, то ли от волнения, рана его начала кровоточить. Мох, прижатый к ране, помогал, но не сильно. Помощи от Серафима тоже было не много, его сил не хватало, чтобы тащить рослого Степана на себе. Его сил хватало лишь на то, чтобы подставить плечо в качестве поддержки. Они шли медленно. Очень медленно.

На торфяниках они оказались именно тогда, когда раскалённое докрасна солнце уже ныряло в свою нору. Серафим ещё надеялся, что им со Степаном повезёт, что пересечь торфяную пустошь им удастся до наступления полной темноты, но рана Степана кровила. А те, которые то ли жили, то ли не-жили на торфяниках, чуяли кровь за версту.

Когда рыжая земля в нескольких метрах от них зашевелилась, Серафим дёрнул едва переставляющего ноги Степана за рукав, сказал шёпотом:

– Стёпа, ты постой тут, мне нужно осмотреться.

Степан вздохнул, отбросил с мокрого лба прядь волос и замер. Сейчас он походил на загнанную лошадь. На жеребца, некогда сильного и резвого, но из-за болезни растерявшего и то, и другое. Он даже смотреть по сторонам не мог, так и стоял, понурившись, навалившись на свой совершенно бесполезный в этом месте автомат.