К успеху Серафим шёл стремительно, не останавливаясь, не оглядываясь назад, не испытывая ни боли, ни сомнений. Очень скоро он перестал быть Антоном Палычем, а стал Марионеточником – человеком, которого уважал и боялся весь криминальный мир. Вот только человеком ли?

По пути к вершине он и буквально, и фигурально терял «своих». Тётушки с дядюшкой не стало через десять лет. Умерли в один день. Прямо как в сказке. Серафиму – нет, теперь уже Марионеточнику! – позвонила Катерина. Он обещал приехать на похороны, но вместо этого просто передал деньги. Катерина отказалась и от денег, и, кажется, от него самого. Марионеточник не расстроился, у него были неотложные дела. На могилы «своих» стариков он приехал через год. Приехал один, без свиты. О «своих» людях, пусть даже уже мёртвых, он не рассказывал никому. Они совершенно точно не были его ахиллесовой пятой. Они были его тайной, тончайшей нитью, позволявшей ему окончательно не заблудиться во тьме.

Навещать Феликса Марионеточник не стал. Он навестил председателя колхоза. Спустя месяц Феликсу дали дом. Сейчас это назвали бы спонсорской помощью малоимущим, а тогда это была банальная взятка. За деньги, оставленные Марионеточником в кабинете председателя, можно было построить два таких дома. Это была честная плата за возможность сделать хорошо одному из «своих» людей, оставаясь при этом в привычной и уютной тени.