— И что? Двоечников сослали на кросс по пересеченной местности?

— Посмотрим, на что ты закроешь семестр. Математик вывел карандашом двойку, а двойка за полугодие — это каникулы на пересдаче.

— Фигня, — беззаботно отмахнулся Леша. — Меня мать две недели математикой мурыжила. Притащила к репетитору за уши и в затылок дышала, пока я в уравнениях ковырялся. Главное, застолбила место в какой-то гимназии через дорогу от дома, даже Лидке позвонила по поводу перевода, а я слинял, пока они стружку с меня снимали. Мать звонит, как языком с Лидкой начесалась «Ой, Леша, а ты где», а я автостопом к Нижнему Новгороду качу. Ха! — Леша расплылся в сияющей улыбке. — Дерьма накушался по самые колоши.

— И чего дома не сидится, — вполголоса сказал Матвей, устав от бессмысленной трескотни. Леша никак не ответил и пристал к Антону:

— Постригся бы, наконец, а то примут за этого…

— Насте нравится, — подначил Антон. Лешино лицо удивленно вытянулось:

— Насте?

— Да-да, мы вот вчера в кафе ходили, — едко уточнил Антон.

— Что-то я не понял…

— Не пугайся, мы привыкли к тому, что ум — прерогатива избранных.

— Именная печать папаши-миллионера еще не повод для избранности, — парировал Леша и плюхнулся обратно на сиденье. — Ну, дела в Датском королевстве. Ммм…

Леша многозначительно покачал головой и замолчал, позволив обманчивому перемирию замять малодушие.

— Замонался я чего-то. Долго еще, Володь?

— Минут десять, — пробасил шофер, не отрываясь от вождения.

— Нормально, в обед заселюсь, а к ужину спущусь в столовку, как будто ничего не было.

— Куда заселишься? — мрачно хмыкнул Матвей. — Вакантные места разобрали.

— В триста четвертую, надеюсь, уборщица перестилала простыни?

— В триста четвертой живу я.

— Ну, и живи дальше, или так разожрался, что занимаешь сразу три кровати?

— Да уж, твое остроумие потерялось где-то между Казанью и Нижним Новгородом. Зачем ты приперся в лагерь под новогодние каникулы? Все равно через неделю отъезд, а там всех разгонят по домам.