— Меня зовут Матвей. Не бойся странной одежды, — затараторил он. — Ты скоро увидишь такую. То есть, нескоро, но увидишь. Ну, то есть для меня скоро, а для тебя…Господь милостивый! — вдохнул-выдохнул и наступил: — Ты Марья?

И хоть коленки тряслись, он пытался говорить уверенно и тянулся тонкой струной, рисуясь статным, хотя сердце ухало в ботинки. Матвей запутался в неповоротливых ногах, сделал крохотный шажочек к крылечку и чуть не свалился в сугроб.

— Хромой чтоль? — недоуменно протянула Малина. Ее непредвиденный вопрос застал врасплох. Парень воскликнул слегка уязвленно:

— Ну, нет! Ровно хожу. Ааа, погоди…Нет, я не Матвей Хромой. Я другой Матвей. Я вообще-то из другой деревни, Марья.

— Почем знаешь, как звать меня?

— Знавал я бездаря неумного, а он знавал тебя, по том и знаю, как звать, — растолковал Матвей, морщась от неуклюжего подражания.

— Кто таков?

— Ты его еще не знаешь.

— Чудной ты иль юродивый? — смотрела она недоверчиво, поправляя платок у нахмуренного лба. Матвей завел руку и поскреб вспотевший затылок. Да уж, задачка. Похоже, им не столковаться. Обычно, за вечерними свечами у зеркала Малина болтала либо о неурожае 1875-го, либо о бабке Агафье и ее малахольных козах с чересчур бодливыми рожками, либо о Лексеевых проделках за баней, и когда она разливалась мыслью о Лексее, Матвей спрашивал о чем-нибудь незначительном. Куда приятнее слушать о вредных животинках и пашенных неурядицах, чем о самовлюбленном щегле. Магда почти не задавала вопросов, за исключением одного. И как всегда, об Артемьеве. Любопытство Малины было в новинку, и Матвей отчаянно думал, как выпутаться из переплета, а потому тянул волынку, краснел, белел и нес околесицу.

— Я…эээ…не юродивый, я просто хотел сказать тебе, что мы встретимся…В будущем. И я хочу, чтобы ты хорошенько меня запомнила. Кстати, я принес подарок. — Он запустил руку под пуховик, вынул из кармана ключ с пластиковым брелоком 304 и вложил в остылую ладонь Малины. — Сложно объяснить. Через день-два сама найдешь нужную дверь. Только умоляю, не потеряй.

На этой ноте он нелепо улыбнулся и поклонился снова. Пора было улепетывать, чтобы вернуться хотя бы к обеду. Он частенько пропускал и «поверку», и завтрак, но не явившись ко второму приему пищи подряд, рисковал нарваться на мушку. Попасть под статью Устава и повторить опыт Артемьева — это перечеркнуть титанические усилия и потерять Магду навсегда.

Матвей кивнул на прощание и пошел спиной, против петель ветра, чтобы лучше видеть Малину. Та растерянно перебирала диковинку. Ворочала ключ то задом, то передом, то верхом, то низом. Матвей махал ей рукой, пока не свернул за амбар на безызвестном дворе и не вышел к берегу. На повестке свержение Лексея. Интересно, откуда он появится?