Настя присела на обувной стеллаж, отодвинув собой полчища сваленных туфель, балеток, кроссовок и скрестила руки на груди. Леша подался к подруге, но под гнетущим, испепеляющим взглядом отпрял к гардеробу, в противоположном конце прихожей, и разместился прямо на полу. Настя величаво встала. Теперь она смотрела сверху-вниз. «Как солдат на вошь» — вспомнил Леша мамину присказку. Он улыбнулся заискивающей, застенчивой улыбкой и пискнул:

— Привет.

— Добрый день, — отозвалась Настя, окатив пронзительным холодом.

— Я сбежал…К тебе.

— Не ко мне, а от мамы, — чеканила слог Настя.

— Вообще-то формулировка не отменяет того, что я вернулся в школу.

— Формулировки способны переписать историю.

— И еще я приболел… — ляпнул Леша. Он рассчитывал воззвать к природной доброте и разжалобить подругу, но Настя не поддалась манипуляциям, и лишь саркастично изогнула бровь.

— Ах, бедненький. Сопельки у мальчика…Это вам не реанимация, шесть капельниц на день, две недели на больничной баланде и пять часов с дознавателем! Насморк-то точно приводит к психологической травме!

— Я не знал, что ты была в реанимации, — стушевался Леша. — И не знал про допрос.

— Откуда тебе знать! Я описала подробности в сообщениях, а ты их проигнорировал! Знаешь, что мне очень хочется сделать?

— Что? — ошалело пробормотал парень. Настя с размаху плюхнулась в гору обуви и воскликнула:

— Дать тебе по шее, вот что!

Из узенького просвета спальни выглянула ехидная Таня.

— Правильно, Настя, — одобрительно закивала она и исчезла за проемом так же быстро, как появилась. Леша виновато вздохнул:

— Я безвылазно…Клянусь, безвылазно пыхтел над учебниками, а когда залазил в телефон и видел входящие от тебя, тянул руки к диалогу, но…Но останавливал себя. Боялся разбередить тебя нашим общением, боялся, что не вырвусь из маминых кандалов, боялся, что увижу упреки, и мы поссоримся.

— А сбегать из «маминых кандалов», чтобы «разбередить меня и поссориться», значит, не боялся!

— Цугцванг, — сказал Леша, как когда-то говорила Настя и поник. За месяц подруга словно переродилась из милого котенка в хищную кошку. Он предвидел небольшие казусы, сродни слез или надутых губ, но никак не пророчил показательный концерт с типично женскими вывертами, которых вдоволь натерпелся от матери. Леша походил-побродил под тусклой люстрой, смело подошел к Насте и положил ей руки на талию.

— Когда я закончу, разрешаю отлупить меня вон той туфлей, с громадным каблуком. А пока не кипятись, пожалуйста. 10 ноября отец забрал в Екатеринбург. Яна не дала оправиться — так выдворяла из лагеря. Я написал смс, ты не ответила…