Настя ошарашенно смотрела на Таню и кивала в такт пролетающим мимо словам.

— Эй, — хлопнула по плечу Таня. — Доброе утро! Я говорю, Леша дернул три коротких. Он нашел выход!

— Да?! — переполошилась Настя. — Господи, мне кажется, зеркало съехало с катушек, ты глянь, что творится!

Девочке обе уставились в гладь: зеленый колодец кишмя кишел жирными змеями, разевающими пасти в кипящем пламени. Масляные брызги бурлили, как смалец на раскаленной сковороде. Таня нарочито отвернулась от изумрудного сумасшествия, а Настя зорко всмотрелась в змеиные брюха, сплетающиеся сложным жирным узлом.

И в этот момент стремительный рывок чуть не утащил за раму. Непродолжительная пауза… И скорый второй рывок.

— Он на даче! — заорала Настя и мертвой хваткой вцепилась веревку. — Достань телефон!

Полчаса девочки ни мертвы, ни живы, обмирали у зеркала.

Огонь ослабевал, стрелял редкими искрами и жирные брюхи растекались в изумрудных кляксах. А когда Настя снова запаниковала, ее телефон ожил бойкой трелью, и счастливый Леша закричал в трубку:

— Получилось! Получилось! Я люблю тебя!

Глава 37 Coda 2

Глава 37

Coda 2

Днем пригород напевал рождественские мотивы и цвел огнями, обвившими дверь кафе и барную стойку. За ней бессменный официант с перекошенным бейджиком «Юрий». Протирает стаканы несвежей тряпочкой и пререкается с теткой в мохнатой шапке. Как будто не было декабря, в котором за этим же столиком гостили Антон и Матвей. Как будто не было слов Натальи Петровны о том, что Матвея положили в больницу. Как будто не было победной аферы над произволом Малины.

За неделю Леша успел и похвастать одурачиванием Малины, и нагнать на девочек страху — его рассказы о зеркале дополнялись то яркими, то мрачными оттенками, хотя одно в его очерках оставалось неизменным. Порталов было действительно двое: и левый вел именно к даче, а в правый Леша не заглядывал.

«Повезло», — говорил он.

Сегодня Леша собрал девочек в кафе, чтобы отметить триумф. На дворе шло к закату православное Рождество, каникулы еще не окончились, и ребята в легкую выбрались из лагеря.

— За новую жизнь, — сказал Леша, поднимая граненый «бокал» с колой. Стеклянные ребра звонко ударились друг о друга, ребята отпраздновали победу, подурачились игрой в Крокодила, и вышли к автобусной остановке. Над лесом смеркалось.

— Я так офигел, когда вылез наружу, — завел любимые песни Леша. — Главное, выхожу, а там какой-то мужик. Хренак тряпкой по морде, и как заорет благим матом! Я чуть в штаны…