Однако денежная чеканка и другие скучные государственные проблемы редко интересуют правителей, чей ум прикован к расширению своих владений. Помимо увеличения числа «царских родственников», «начальников дворцовой стражи», «друзей престола» и других придворных, а также присуждения этих почетных званий без разбора грекам, италийцам, персам, сирийцам и египтянам, вследствие чего дворец превратился в некий аналог Вавилонской башни, Клеопатра не вмешивалась в управление государством.

Из Сирии Антоний написал Клеопатре, умоляя ее присоединиться к нему. Ему были необходимы ее сочувствие и помощь. Но ее реакция озадачила его: вместо любезной царицы, которую он знал в Тарсе и Александрии, ему ответила холодная женщина, равнодушная к его приключениям. Она не упрекала его, не просила никаких объяснений. Размышления укрепили ее убежденность в том, что в Риме не смогут вечно уживаться две такие неспокойные личности, как Антоний и Октавиан, и, снова взвесив шансы каждого, она не изменила своего решения поддержать первого. Но окончательный выбор зависел от того, готов ли Антоний принять ее как равноправного партнера, и он понял ее намек. Если ему действительно требовалась помощь Клеопатры, то она готова была стать его женой; в противном случае она оставляла за собой право пересмотреть свою стратегию.

Этот ультиматум загнал Антония в тупик. Он понимал: отрекшись от Октавии, он станет врагом Октавиана; женившись на Клеопатре без официального развода с Октавией, он превратится в двоеженца, а значит, совершит деяние, считавшееся в соответствии с римским правом преступлением. Но он был не из тех, кто долго колеблется. Клеопатра ждала его в Сирии, Октавия – в Италии, а Антоний всегда предпочитал женщин, находившихся рядом. Возможно, он поставил только одно условие: церемония должна была проводиться в соответствии с египетским ритуалом. С помощью этой лазейки он надеялся избежать ответственности за совершенное им преступление. Клеопатра не возражала. Антоний был готов выполнить поставленные ею условия, и Клеопатру мало заботило, что думают или говорят об этом в Риме. Ей было достаточно того, что на Востоке брак будет считаться совершенно легитимным. Всегда стремившаяся к расширению подвластных ей территорий, она с нетерпением ждала щедрого свадебного подарка, обещанного Антонием, – после свадьбы ей должны были перейти Сицилия, Келесирия, Кипр, Трансиордания и Иерихон.

Церемония состоялась зимой 37/36 г. до н. э. Медовый месяц продлился недолго: Клеопатра захотела посетить свои новые владения, а Антоний готовился к предстоящей кампании в Парфии. Весной он отправился к Евфрату. Клеопатра сопровождала его до Зеугмы, а затем повернула назад: она снова ждала ребенка и решила вернуться в Александрию. Но сначала она намеревалась посетить Иерихон и Трансиорданию, бывшие ценными источниками дохода, но расположенные слишком далеко для того, чтобы получать с них прибыль напрямую – находясь в Александрии. Поэтому Клеопатра решила сдать внаем битумные месторождения второй правителю Набатейского царства Малиху, а бальзаминовые и пальмовые плантации первой – иерусалимскому царю Ироду. Договориться с последним было непросто. Но Клеопатра умела постоять за себя в присутствии любого правителя, независимо от того, кем он был – иудеем или язычником, и, возможно, те 200 талантов, которые он в конце концов предложил, а она приняла, были справедливой арендной платой.