Месяцем позже он писал Чиролу: «Не могу передать вам, как отрадно слышать разговоры персов об их новых свободах и о вещах, которые они готовы сделать для своей страны».

Уважение, которое Спринг-Райс испытывал к национальному движению, привело его в ряды противников политики Грея, направленной на разделение Персии. Его депеши полны красноречивых аргументов против покупки эфемерного соглашения ценой разрезания Персии на кусочки, но они только раздражали Э. Грея, взгляды которого определились еще до того, как он стал министром иностранных дел, и чье упрямство было совершенно непоколебимым. В одном из личных писем Спринг-Райс изливал свою горечь, которую он чувствовал по отношению к безжалостному политику с обманчиво мягкой внешностью, руководившему внешней политикой Британии: «Политика здесь весьма забавна. Русские заняты тем, что портят свою Думу и учат шаха, как ему испортить свой меджлис. Милые либералы дома пытаются получить признание от русского императора и для этого помогают ему в уничтожении свобод в Персии. Когда-нибудь я очень позабавлюсь, рассказав об этой игре во всеуслышание. Я тогда буду мертв; но мой призрак развлечется как следует!»

Россия – «хищная бюрократия», ни на одно соглашение с нею нельзя положиться, писал Спринг-Райс почти теми же словами, что и тогда никому не известный русский эмигрант в Швейцарии В.И. Ленин. Более того, готовившееся англо-русское соглашение мало что могло сделать для защиты интересов Британии. Соглашение, не подкрепленное силой, мало что значило бы; а если за соглашением стоит сила, в нем нет необходимости. В результате Британия без борьбы отдаст России то, что привыкла отдавать только в борьбе. Спринг-Райс готов был проявлять поистине макиавеллиевскую хитрость. Он писал другу: «Если Грей сможет достичь настоящего соглашения с Россией, оно вполне стоит того, чтобы пожертвовать Персией… Хотя я сомневаюсь, что великая страна может себе позволить проявить низость даже в малом».

1 января 1907 г. Мозаффар эд-Дин-шах подписал конституцию. Через неделю он умер, и на троне его сменил Мохаммад Али-шах, пообещавший поддерживать новый конституционный порядок. Почти сразу возникли трения между самовластным шахом и меджлисом (парламентом). Всякая предлагаемая меджлисом реформа с ходу отвергалась шахом. Большая часть этих реформ из-за своей антирусской и свободолюбивой направленности встречала также противодействие Гартвига.

Казачья бригада подверглась в меджлисе атакам муджахида аги сейида Мохаммада Табатабаи, протестовавшего против ее формы, эполет и наград в русском стиле, а также против традиции отдавать честь русскому посланнику в Тегеране, а не военному министру Персии. Сейид Мохаммад усомнился в эффективности бригады, сильно упавшей за последние несколько лет под командованием полковника Чернозубова. Персидские офицеры бригады пытались ограничить власть командира в таких вопросах, как жалованье и продвижение по службе. Избранный ими комитет расследовал состояние финансов бригады и обнаружил, что полковник Чернозубов присваивал их жалованье. Русские офицеры подтвердили обвинение. Чернозубов отбыл в Россию, а 15 сентября в Тегеран прибыл новый командир – полковник Владимир Платонович Ляхов. Под его командованием бригада укрепила дисциплину и значительно увеличила эффективность; она была готова сыграть свою бесславную роль в подавлении революции.