III

Вон он и совхоз, из-за сопки развернулся, — рукой подать. Заметенные снегом дома, избенки, длинные сараи ферм к сугробам прижались, будто от морозов хоронятся… А по правую руку белая петля реки огибает село, и на ней, подальше от села, плотину совхоз возводит: водохранилище замыслили для птицы… Летом и Антону пришлось на плотине с неделю шоферить.

Свернул на главную улицу, тише поехал. Рослые березы обок дороги сплошь заляпаны снегом, будто тут богатыри в снежки играли. А вот и кирпичная коробка конторы: с карниза заснеженной крыши свисает частокол прозрачных сосулек. Стоп, приехали…

Антон только дверцей хлопнул, а уж к нему двое бегут: паренек в пушистом рыжеватом малахае и кряжистый мужик в распахнутой шубе. На бегу у первого смешно качаются уши малахая, у второго руки в полах шубы запутались. Кажется, это директор. Ну, точно: он.

— С пятой автобазы? — прохрипел директор. Остановился, задышал в лицо Антону теплым молочным запахом. — Значит, к нам… — Жесткие морщины на лбу у директора расправились. — Заявку мы, верно, давали камень возить с карьера, да придется тебе, милок, в соседний совхоз сгонять по срочному делу. С ним вот, — выпростал из-за полы руку и шлепнул парня по плечу. — Механик это наш, со стройки плотины.

Парень закивал, с натугой улыбнулся озябшим ртом.

Видно, в угрюмом обличье Антона почуялось директору несогласие какое-то, потому как он сказал, мигнув с хитринкой:

— Ты не тревожься, милок. Путевку мы тебе оформим с тоннами и с километрами. В обиде не останешься…

Да Антону-то было все равно: надо, значит, надо. Молчком влез в кабину, надавил на газ, пробуя мотор. Парень-механик громыхнул справа дверцей, сел, захлопнулся и спросил:

— Поехали?..

Директор крикнул, шум мотора покрывая:

— Ну, валяйте, ребята! Одно колесо чтоб там, другое здесь, — и потопал к конторе.

Поохали.

— Далеко? — посмотрел на механика Антон.

— Километров сорок, прямо по большаку, а потом налево…

Проехав по большаку, Антон пробежал глазами по небу. Небо было нехорошее. Со всех сторон запрудила его мутно-серая хмарь, и от нее отяжелев как будто, оно приспустилось, низко-низко висело над степью. А поземка уже не курится, но змейками вьется по насту, а по всей степи сплошняком шурует белодымными волнами, чуть не с верхом насыпает в колеи снежную присыпку. И ветер силу набрал: нет-нет да в лобовое стекло как хлобыстнет, как мокрой простыней. Понял Антон: глядя на буран поехали…

Парень отогрелся, расстегнул пальтишко, вытащил пачку сигарет.

— Закуривайте, — протянул Антону.

Тот качнул головой: