…Пока до моста добрались, буран вовсю раскрутился. Степь и небо смешались в кромешную белую мглу, и на три шага не пробьешь ее светом фар…

Александр открыл кабину, ныряя в буран, — и ветром дверцу чуть не оторвало. Еле-еле закрыл ее парень, оборвал свист бурана, но облако стужи со снегом успело влететь в кабину. Антон дал чуть вперед, вывернул руль, освечивая фарами механика: спина его тенью качалась в снежной круговерти. Вон он нагнулся к темной махине молота, что врастяжку утоп в снегу, заорудовал ломом: чугунную чушку цилиндра сдвигает… и не стало видать за согнутой тенью-спиной… Александр с другого бока зашел: масляно-черно блеснул поршень, толщиной в пять «зиловских». Опять спиной загородил, что делает.

Антон навалился на руль, расслабился, отдых давая рукам-ногам, а глазами тянулся к механику… С десяток минут прошло — все копался парень. Застыл, поди. Антон потянулся к дверце, приоткрыл, и, едва спрыгнул в снег, его вместе с дверцей мотнуло к кузову. С матюком пересилив ветер, Антон захлопнул кабину и только шаг шагнул — к Александру буран его перебросил, в момент все лицо исхлестал мокрым снегом. Глянул на содранные — в кровь — пальцы механика, понял: стальные кольца из канавок поршня тужился парень пальцами выдрать! «Как их там учат, в институтах…» Ткнул его в бок: «Погрейся поди!» Куда там! Головой замотал, выбеленной снегом. А глядеть не глядит на Антона — срамно… Антон повернулся к машине и в три невольных прыжка очутился у дверки кабины. Достал из-под сиденья пассатижи, проволоки кусок стальной, вернулся к механику. Тот как ждал, сразу отвалился от поршня, замер, глядя на Антоновы руки. В два момента накусав пассатижами шпильки, Антон подсунул их под верхнее кольцо. Дерг! — и сунул кольцо в застывшие руки парня… В пять минут всю работу сладили и, закрученные вихрем буранным, чуть не в обнимку завалились в кабину, оглохшие от свиста ветра. Ташкент в кабине…

Пока Антон разворачивался, парень вроде в чувство пришел, утер платком лицо и сквозь дых тяжелый спросил:

— А проедем, а?

Антон кивнул на проступающие в свете фар снежные борозды:

— Может, не успеет след наш занести…

На кой это нужно — в деревне ночевать, а буран мог задуть на сутки, на двое…

На третьей, на полном газу, хоть с пробуксовкой, а поехали ходко, километров под двадцать — двадцать пять. Механик молчком сидел, дымил в темноте сигаретой. Сам, поди, не рад, что сунулся съездить за кольцами… А буран все жал. Ветреные пласты били в машину то справа, то слева. Казалось иногда: волны бьют в кабину…