Она с усмешкой покосилась на Анисима, помолчав, сказала все тем же будничным, деловым тоном:

— Меня мать замучила. Каждый шаг контролирует. А замужняя, какой бы у нее муж ни был, всегда самостоятельней, чем дочка на выданье. Пора и мне самостоятельной становиться.

Анисим сидел потрясенный. И не столько тем, что говорила Рита, сколько будничностью ее тона. Рита встала, вскинула вверх тонкие, оголенные до локтей руки, с удовольствием потянулась всем телом.

— Хватит. Пошли отсюда.

Анисим сидел сгорбившись.

— Ну, чего ты? — сказала Рита. — Я ведь не сейчас побегу за него замуж выходить. Может, когда-нибудь, через полгода.

— Но как же так? Ты что, любишь его?

— А разве, чтобы замуж выйти, обязательно надо любить?

— Наверное, — пробормотал Анисим.

Рита посмотрела на него с откровенным пренебрежением. Ее круглое, красновато-кирпичное от загара лицо с блестящими скулами и маленьким острым подбородком снова стало самоуверенно-жестким, непроницаемым. И Анисим опять, как утром, у реки, подумал, что они с Ритой — словно из разного племени. И никогда им не понять друг друга.

— А что мне, за тебя, что ли, замуж выходить? — сказала Рита. — Ладно. Вставай. Поехали. Пора мне.

Она пошла к велосипеду. Выкатила его на дорожку, наклонив, присела на раму.

— Ты ведь хотела пешком, — сказал Анисим.

— Я уже отдохнула. А так быстрей.

И опять Рита была в кольце его рук, близко от него, и он чувствовал плечом ее горячую спину. Но радость ушла. И запах костра, исходивший от ее волос, стал горек, неприятен и враждебен. И запоздалый гнев снова начал закипать в нем, возвращаться к нему. Он увидел Сергея Петровича, сидящего пухлым задом на голых розовых пятках, и почувствовал его лицо под костяшками сжатых в кулак пальцев, и вспомнил, как тот валялся потом на земле и ошалело мотал головой…

Коза в конце просеки при приближении велосипеда шарахнулась в сторону, натянула веревку, посмотрела на Анисима и Риту желтыми, загадочными в погустевших сумерках глазами.

— У-у-у, чучело рогатое! — зло сказала Рита.

Велосипед подскочил на колдобине, и Рита охнула.

— Эй, тише ты! Разогнался!

Прозвучали эти слова грубо. И Анисим уловил в голосе Риты те же самые, новые для него хозяйские нотки, что насторожили его, когда она разговаривала в лесу с Сергеем Петровичем.