— Так, значит, вы — Тони, — сказала она. — Вы выросли и пополнели, но я всегда бы вас узнала. Ну, ну!

Был какой-то металлический оттенок в этом «ну, ну», который давал понять, что Тони уже взвешен на весах и найден очень легким. Он почувствовал растерянность и почти онемел, быть может, потому, что реальная Эвелин, стоявшая перед ним, была так непохожа на ту Эвелин, которую он знал или которую он воображал себе. В свои самые пессимистические моменты он никогда не представлял ее себе таким воплощением Мем-Сагиб[180] в отпуску, притом одетую в не очень модное вечернее платье и увешанную довольно безвкусными драгоценностями. Он почувствовал, что совершил промах, явившись не в смокинге, и был не слишком утешен мыслью, что его парадный костюм был реликвией, сохранившейся от тех дней, когда он еще одевался на Сэвиль Роу. Тони решил не приносить извинений, которых от него явно ждали, и сказал:

— Я не мог удержаться, чтобы не посмотреть на фотографии ваших сыновей. Мне показалось, что у младшего в лице есть что-то от вас, какой я знавал вас когда-то.

— Они такие очаровательные, — сказала Эвелин, игнорируя его замечание о сходстве и говоря в том тоне материнского покровительственного чувства собственности, который Тони всегда раздражал. — Я хотела бы, чтобы вы их повидали до того, как они уехали в школу. Джим — настоящий спортсмен, работает, когда надо работать, и играет, когда надо играть. В этом семестре он выиграет школьное первенство. Боб, младший, несколько беспокоит нас. Всегда ходит как сонный и совершенно не интересуется теми вещами, которые должны бы нравиться мальчику. Мы с мужем считали, что он нуждается в дисциплине и в здоровой компании, чтобы проснуться. Конечно, он еще слишком мал, чтобы жить без семьи, он еще только в подготовительной школе. Мне пришлось держаться сурово, когда я расставалась с ним, уверяю вас… Мне не хотелось, чтобы он расплакался и опозорил и себя и меня в первый же день. Джим, конечно, совсем другой, как будто ему все равно, хотя он всегда аккуратно пишет нам раз в неделю. Но я надеюсь, что из Боба выбьют дурь. Кстати, у вас есть дети, Тони?

— Нет, — сказал Тони, кладя на стол фотографию Боба, с немым восклицанием: «Увы, бедный Боб!»

— А, ну тогда это вам не будет интересно!

— Наоборот, мне очень интересно. Я много бы дал, чтобы узнать, какие у детей этого возраста мысли о нас и о мире, который мы им оставляем.

— Я уверена, что они не ломают себе головы над такими абсурдными идеями, — сказала Эвелин, смеясь и нажимая кнопку звонка. — Какого вам коктейля? Мартини? Сайд-кар?