— Филомена! — позвал он. — Филомена! Идите сюда! Идите сюда, поговорите со мной! Вы помните меня, не правда ли? — прибавил он, когда она, немного удивленная, подошла к нему.

— Ну конечно, — сказала она, узнавая Тони. — Это синьор Антонио. Ах, синьоре, почему вы ни разу не приезжали к нам за все эти годы? Ведь вы же обещали?

— Дела! — сказал Тони, улыбаясь про себя. — Меня задерживали дела, Филомена. Но сядьте и выпейте стакан вина. Как все там поживают на Эе? Отец и мать здоровы?

— Стары стали, синьоре, — сказала Филомена, садясь, — но еще могут работать. А мы часто вспоминали о вас в зимние вечера и думали, как-то вы поживаете! Мы каждый год поджидали вас, и каждый год вы не приезжали.

— Но как случилось, что вы здесь, — спросил Тони, чтобы переменить разговор, и позабыв, что хозяева ресторана были родственниками его друзей на Эе.

— Ах, синьоре, это печальная история! Как я мечтаю вернуться! Надо вам сказать, что старуха, несмотря на ее вечные жалобы, действительно была больна и умерла зимой. Наверное, пресвятая Мадонна наказала ее за все ее нытье, как вы думаете?

— Sicuro[200], — сказал Тони.

— А эти два ленивых парня так много думают о себе, раз они побывали на войне, да и каждый итальянец поднимает из-за этого ужасный шум, и потому, конечно, не могут же они держать ресторан, и они решили его продать. Но за три месяца они так его испортили, что люди перестали ходить сюда, и потому нельзя было получить и половины того, что он стоит. И вот Нино — тот, что пожирнее, — пу-ф! — и она надула щеки, чтобы показать, какой он жирный, — Нино приехал к нам и просил меня готовить у них, пока клиенты не вернутся, а тогда они смогут похвастаться хорошими барышами и взять свою цену. Ох, как они мне надоели! Каждый вечер я прошу святого Антонио раздобыть мне билет обратно на Эю. И я беспокоюсь, Dio mio[201], как я беспокоюсь! — о стариках и о том, как они там справляются со всем!

Тони некоторое время выслушивал эти и всяческие другие жалобы и, наконец, встал, чтобы уйти, рассчитывая вернуться на днях, когда Филомена, может быть, окажется в более веселом настроении. Но она положила руку ему на плечо и сказала:

— Сядьте на минутку, синьоре Антонио, мне нужно кое-что сказать вам! С того момента, как я вас увидела, я поняла, что должна сказать это, и если глупо болтала о своих мелких заботах, то лишь потому, что не знала, как мне начать.

— Ну, рассказывайте, в чем дело, — сказал Тони, садясь и удивляясь, что бы такое могло потребовать столь длинных приготовлений, — не собирается ли Филомена выйти замуж? Мы старые друзья, Филомена, и вы можете сказать мне все, что хотите.