— Таков закон? — спросила Ката в изумлении.

— Ты сама увидишь акт. Но я веду вот к чему: не думаешь ли ты, что роль брайтоновской дамы отвратительна?

— Думаю, что отвратительна.

— Я тоже, не будем говорить об этом.

— Но ведь ты рассказывал это с какой-то целью?

— О, ничего!

— Я догадываюсь. Ты думаешь, что нам не следует пользоваться подставным лицом, но просто сказать, что это мы сами и были?

— Я этого не говорю. Я хотел только спросить, что ты предпочитаешь.

— Тогда я предпочитаю быть виноватой вместе с тобой. Я встану рядом с тобой и скажу это судьям, хотя мне отвратительна мысль, что эти люди будут вмешиваться в нашу жизнь. Мне не стыдно, что я люблю тебя, я горжусь этим.

— О, тебе не нужно присутствовать на суде. Но ты позволяешь мне сделать все, что нужно для этого?

— Да.

— А теперь я не буду больше говорить об этом, пока не понадобится твоя подпись. Хочешь папиросу?

— Нет, спасибо. И Тони…

— Да?

— Обещай, что ты на мне не женишься.

— Боже мой, почему? Разве мы не женаты?

— По-настоящему — да. Но никаких этих законных безобразий. Это унизительно.

— О Ката, ты не сердишься на меня, что я завел об этом разговор? Ты не думаешь, что это было низко с моей стороны?

— Нет, нет, мой милый. Нужно было сказать об этом. Но это возмущает меня. Давай выйдем теперь, и пусть солнце очистит нас от всего этого.

— Вниз на пьяццу? — спросил Тони. Он был доволен, что вопрос решен, но не мог отделаться от чувства, что Ката права, считая все это унизительным. — Мне надо пойти в банк и…