— Но мы не могли жить здесь, Тони.

— Нет, но мы поехали бы сразу в Вену, и ты спрятала бы меня где-нибудь в какой-нибудь маленькой гостинице, и мы не теряли бы друг друга из виду. Затем, когда ты была бы готова, мы могли бы вместе уехать в Англию. К началу войны мы уже были бы на Эе.

— Но Италия вступила в войну.

— Не сразу. Мы успели бы уехать в Испанию или Америку.

— Ты думаешь, будет еще война, Тони?

— Я бы хотел, чтобы ее не было, но это неизбежно, пока люди продолжают верить в своих ложных богов. Неверно, что война — «в природе человека», как утверждают идиоты; она навязана человеческой природе ложными понятиями. Она будет, но не сейчас.

— О Тони, что мы будем делать?

— Убежим, моя дорогая. Когда я увижу, что приближается война, вроде этой последней, мы сразу помчимся в самую нейтральную страну, какая только есть; если только там найдется для нас самый крошечный уголок. Но мы сегодня завтракали ужасами, не будем устраивать из них и обеда. Закон и война, и все это в один и тот же день, — нет, этого слишком много.

— Тони, обещай, что ты убьешь меня прежде, чем опять пойдешь на войну.

— Я не стану обещать ничего подобного, милая. Скоро я по старости лет не буду годиться для сражений. Кроме того, следующий раз с войной придется иметь дело людям штатским, и в этом — единственная надежда на мир и спокойствие.

Когда они вечером того же дня сели обедать, Тони сказал:

— Ты знаешь, Ката, мне бы хотелось сегодня попросить бутылку «стравекьо» у Баббо; мы не брали ни бутылочки с нашего первого завтрака, а ведь с тех пор прошло много чудесных месяцев. Мне следовало заказать бутылку вчера вечером, когда мы все вместе пили в честь возвращения Филомены. Взять одну бутылку и позвать их к нам в конце обеда?

— Достань вино, милый, но не зови их сегодня.

— Еще сюрприз?

— Ты не должен задавать вопросов. А вино достань. Я бы хотела.

— Вот хорошо. Мне так приятно, когда ты наслаждаешься благами жизни. Ты не скучаешь о своем австрийском вине?

— Нет. Я не скучаю ни о чем австрийском. Кроме того, я уже давным-давно не пила вина.

— Тебе приятно, что Филомена здесь? — спросил Тони, стараясь поскорее спровадить ненужные воспоминания. — Это была действительно ужасная сцена. Когда-нибудь в жизни приветствовали тебя так?

— Я рада, что есть человек, которому мы нравимся, Тони. Боюсь, что нас одобряют еще очень немногие.