— Черт с ним, а морду я ему все равно набью. В глаза врет, и ему верят.

— Бунчук ему не поверил, Платон.

— Тогда почему же он выгораживал Коляду?

— Он выгораживал себя. Понял?

— Нет.

— Бунчук приказал Коляде засеять эти гектары, — пояснил Мостовой.

— Не может быть!

— Именно так. Поэтому он и приписал все грехи тебе. А вместе с тобой и мне. А если бы он объявил выговор Коляде, тот сразу напомнил бы: «Я сделал то, что вы, Петр Иосипович, велели». Ничего, Платон, переживем.

— Теперь я начинаю понимать, Александр Иванович, — задумался Платон.

Кто-то постучал в окно. Платону показалось, что Мостовой растерялся. Через минуту чьи-то шаги послышались уже в коридоре. Александр быстро вышел. Его встретил девичий смех. Платон насторожился: очень знакомый смех. В коридоре разговаривали шепотом, и Платон ничего не слышал, но этот смех… «Неужели Галина? Зачем она пришла сюда? Ей, наверно, кто-то сказал, что я здесь».

Хлопнули сенные двери. Кто-то простучал каблучками мимо окна. Платон выглянул: Галина.

Вошел Мостовой.

— Это забегала ко мне одна знакомая… А ты куда собрался?

— Пора, Александр Иванович. Пока доберусь до села… Да и Наталка ждет.

— Ну, если ждет Наталка, то задерживать не имею права. Крепись, Платон. — Мостовой пожал Гайворону руку и проводил к калитке.

Неожиданное появление Галины в квартире Мостового встревожило Платона не на шутку. Что у них может быть общего? Платон подумал, что он совсем не знает, как живет Галина; в последнее время, после приезда Наталки, она стала молчаливой, нервной. Может, считает, что теперь Платон меньше будет любить ее и Васька? А может, у Галины какое-то свое горе?

Платон отыскал Галину в красном уголке общежития, попросил ее выйти.

Шаткий дощатый тротуар привел их к скверику. Сели на свободную лавочку.

— Я хотел спросить тебя, Галина, — начал Платон, — потому что должен знать…

— Спрашивай.