Чугай резал хлеб, иногда поглядывая на Марту, не веря себе, что это она стоит.

— Нарезал ты, Поликарп, хлеба, как на свадьбу! — вывела Чугая из задумчивости. Потом взяла ухватом сковородку. — На что поставить? Давай вот ту глиняную миску!

Наконец как-то приладили сковородку на столе. Марта вынула из сумочки зеркальце и пудру, начала прихорашиваться. Привычно прищурила глаза (Поликарп помнил, что она всегда щурилась, когда смотрелась в зеркало), напудрила нос, мазнула розовым тюбиком по губам…

«Черт бы их побрал, этих баб, — подумал Поликарп. — Еще час назад валялась в ногах, как шкодливая кошка, а сейчас уже тебя готова увидеть перед собой на коленях».

— Садись, Поликарп. — Не он, а она пригласила его к столу.

Хозяйка нашлась! Надо поставить ее на свое место, — решил Поликарп. Почему это она командует в его доме? Надо было не пускать ее и на порог. Прогнать…

— И ты, Марта, садись, — Поликарп не поверил, что это сказал он.

Марта положила ему на тарелку сала и колбасы, разрезала вдоль огурец, посыпала солью:

— Я не забыла, что ты так любишь.

Давно уже не слышал этих слов Чугай. Поколебался, потом принес из другой комнаты бутылку водки, настоянную на калгане.

— Выпьем?

— Выпьем! — Марта кинулась к буфету, принесла две рюмки. — Я из этой зелененькой любила пить.

За окном послышались шаги. Марта поймала растерянный взгляд Чугая.

— Я могу уйти в другую комнату.

— Сиди, — сказал Поликарп и включил свет.

— Доброго здоро-о-о-вьечка! — еще в сенцах запела Текля Дынька. Переступив порог, она даже присела от удивления. — Так у тебя гости, Поликарп, а я без спросу. Извиняй.

— Заходьте, Текля. Садитесь с нами ужинать, — пригласил Поликарп.

Текле ужин был ни к чему. Она видела, как к Чугаю зашла какая-то молодица. По всем приметам это была именно та, что шла по берегу Русавки. После короткого совета возле магазина сосенчанки решили отправить Теклю в разведку.

— А почему именно я должна идти? — слабо сопротивлялась Текля.

— Так вы ж с Поликарпом родичи — твоя хата первой загорелась, когда он Ладькову поджег.