— Простите, Василь Васильевич, но все это меня абсолютно не интересует.

— Я ему сказал, — вел далее Кутень, — я ему сказал: вы… вы… бесчестный человек, товарищ Валинов, и я вынужден уйти от вас. И вышел, Александр Иванович… Теперь он найдет причины и освободит меня от работы. — Кутень подступил, наконец, к цели своего визита. — Пусть освобождает, но ответить по-другому я ему не мог. Что хотите делайте со мной, Александр Иванович…

— Я ценю вашу принципиальность, Василий Васильевич, но вы могли бы и не рассказывать мне об этом, — сказал Мостовой.

— Я полагал, что… Душа болит за вас, Александр Иванович…

— Пусть душа ваша успокоится, а сплетни, от кого бы они ни исходили, всегда остаются сплетнями!

Надо ж было купить хоть сто граммов конфет ребенку, — подумал Кутень, выходя от Мостового. Вот так, товарищ Валинов. Мы тоже знаем ходы… Захотите меня освободить — придете в райком, а там уже знают, почему это Кутень стал вам поперек горла… А кроме того, мы еще и грамотные… Не знаю, что вы о Мостовом напишете, а о вашем разговоре со мной материальчик направим. Пусть почитают в обкоме. Кутня, товарищ Валинов, не так легко слопать… Зубки поломаете.

Василий Васильевич заглянул и к Бунчуку.

— Чем это вы озабочены? — спросил Петр Иосипович.

— Да не знаю, рассказывать ли вам. — Кутень налил из графина воды и долго пил.

— Какая-то неприятность? Говорите, Васильевич! — сгорал от нетерпения Бунчук.

— Позвонил мне Мостовой… попросил, чтобы я зашел…

— Разве он уже на работе?

— Чтоб к нему домой зашел. — Кутень постепенно начинал верить, что рассказывает чистую правду.

— Ну, ну?

— И что вы думаете, Петр Иосипович? Он уже все знает… о вашем разговоре с Валиновым.

— Неужели? Откуда? — спросил Бунчук. — Наверное, двери были открыты и кто-то слышал… Там же рядом контора коммунхоза… Что же он у вас спрашивал?

— Спрашивал, значит, — тянул Кутень, — о чем вы говорили, какие материалы давали Валинову на Мостового…

— Но это же вы давали материалы, Василь Васильевич! — возразил Бунчук. — Обождите, обождите… А может, Валинов сам рассказал Мостовому о нас?

— Может быть, — согласился Кутень.

— Теперь я понимаю, почему меня директором завода не назначили… Нагородил обо мне Мостовому, а его дружка, Гавриленко, взял под защиту… Что же вы сказали, Василь Васильевич?