— Хорошо, — согласился Маркиянов, потом обратился к Максимчуку: — Гордей Антонович, может, мы где-нибудь найдем в нашем лесу липового чая?

— Может, и найдем, — ответил Максимчук и принес кошелку, которая стояла за кустом.

Арсен Климович с Маркияновым готовили закуску, время от времени пробовали и похваливали кашу.

— Саша, на минутку, — отозвал Платон Мостового. — Ты уже встречался с представителем ЦК?

— Нет. А кто приехал?

— Товарищ из парткомиссии. Он знает, что ты болен, и не хотел, наверное, беспокоить.

— По каким делам приехал? — спросил Мостовой.

— Валинов написал заявление в ЦК.

— Ясно. Что ж в нем?

— Нездоровые тенденции… Райком на поводу у отсталых элементов, а собрание было сорвано по твоему указанию…

— Какая богатая фантазия! — рассмеялся Мостовой. — Неужели человек может быть так примитивен?

— Есть там и о нашей крестьянской отсталой психологии. Нечипор Сноп обвиняется в том, что демонстративно оставил собрание и сагитировал других… Пять страниц.

— Удивляюсь, на что только можно пойти, чтобы защитить честь своего мундирчика…

— Я сожалею, что встретил тебя такой вестью после болезни, но все равно придется читать.

— Выдержим, Платон, не журись, — обнял за плечи Гайворона. — Что поделаешь? Есть еще и карьеристы, и дураки, и обыкновенные клеветники… Как они нам мешают!

— Просим к столу! — позвал Турчин.

На ковре — свежий хлеб и закуска. Над чугуном с кашей клубился пар.

— Бери, Саша, — министр подал Мостовому деревянную ложку.

— Нет, Николай Борисович, ты первый.

— Меня мать учила, чтобы я никогда первым не набрасывался на еду, особенно когда подают вареники. — Министр наложил в миску каши. — Мать говорила: пускай, сын, сначала берут люди, а ты доставай со дна… замурзанные. Весьма достойная наука… Когда же вы намерены провести собрание в Сосенке?