В тот момент послышались чьи-то шаги возле входной двери, которая оставалась открытой. Эгон Ньяри сложил руки на груди.

В зал вошел высокий здоровый мужчина в меховой папахе и длинной серой шинели. Вслед за ним шел солдат в телогрейке, неся под мышкой автомат.

«Это, видимо, у них самый главный…» — подумал Эгон Ньяри, так заерзав на месте, что под ним предательски застонали пружины дивана.

Военный в папахе, не поворачивая головы, искоса взглянул на Ньяри. Глаза у военного были серые, а взгляд холодный. Военный в папахе как будто ощупал его своим взглядом с головы до ног. На какой-то миг Эгону показалось, что тот смотрит не куда-нибудь, а именно на нитки, торчавшие вокруг петлицы.

Увидев мужчину в папахе, часовой отдал честь и замер, как изваяние. Военный скрылся за дверью, а сопровождавший его солдат остался возле часового.

Эгон Ньяри с облегчением вздохнул. «Комиссар, наверное…» — решил он. Во рту у него неожиданно пересохло, и он, облизав губы, сделал несколько глубоких затяжек. Ньяри и сам не знал, почему он вдруг решил, что военный в папахе был комиссаром.

Эгон смотрел на двух солдат, которые о чем-то тихо разговаривали между собой, а сам никак не мог забыть пронзительно-внимательного взгляда, которым на него посмотрел военный в папахе.

21

21

Подписав последнюю бумагу, генерал-майор откинулся на спинку кресла.

— Можете идти, — сказал он адъютанту.

Офицер щелкнул каблуками и, зажав папку с документами под мышкой, вышел из комнаты.

Петр Иванович Розанов развернул на столе огромную карту и склонился над ней: впившись глазами в красные стрелы, которыми на карте было обозначено направление наступления частей корпуса, увидел, что на правом фланге красная стрела лишь приблизилась, но не коснулась синей пунктирной линии.

«В основном…» — мысленно повторил командир корпуса слова, сказанные ему во время доклада начальником штаба, и еще ниже наклонился над картой. «Всего две роты…» Энергичным движением генерал взял трубку и, быстро набив ее табаком, раскурил, следя за кольцами дыма, плавающими в воздухе. Правый фланг корпуса явно отставал.

Несколько минут назад начальник штаба, можно сказать, не вошел, а ворвался в кабинет Розанова, когда в нем еще находился адъютант командира, и, подписав несколько текущих приказов, отдал комкору карту, заметив как бы вскользь, что «корпус в основном выполнил задачу дня… Обстановка, нанесенная на карте, соответствует положению частей на двенадцать ноль-ноль…» Сказав все это, начальник штаба попросил разрешения у командира корпуса выехать на левый фланг, чтобы, как он выразился, «самому понюхать, что там делается…»