2

2

Дни летели один за другим, сменялись недели, месяцы…

После занятий Антонина поздно вечером возвращалась в общежитие. Первым делом спрашивала:

— Письма были?

— А то нет! — ворчливо отзывалась Соня, соседка по комнате, черноглазая толстуха с пышными темными волосами. — Чтоб тебе да письма не было?

В голосе ее звучала с трудом подавляемая зависть. Антонина только смеялась в ответ:

— Ты заслужи, чтоб тебе тоже вот так писали…

Василий писал, как обещал, часто, и все письма были похожими — скучаю, тоскую, люблю, нет никого дороже…

Иногда Соня просила:

— Прочитай хоть одну страничку, что тебе твой ненаглядный сказывает…

Антонина смущалась, но Соня с непонятным упорством просила, и она читала:

— «До чего ж я скучаю по тебе, даже передать трудно, дорогая ты моя, самая желанная…»

Казалось, не строчки письма читает, а поистине слышит его голос.

— Ласковый он у тебя, — говорила Соня.

Она была красивой, бархатистая кожа, черные, без блеска, глаза, зубы — один в один. То и дело назначала свидания новому кавалеру. Приходила ночью, когда все в комнате уже спали, тихонько раздевалась, садилась на край постели Антонины.

— Тоня, — шептала она, — будет спать-то, послушай…

И говорила о том, что этот, вот этот, — самый настоящий, лучше всех, самостоятельный и хороший…

— Хоть бы задержалась на нем, — зевая, говорила Антонина.

— Задержусь, — горячо обещала Сопя. — Такого еще не было!