«Нечего ему делать», — проворчал тогда Таращук и ткнул письмо куда-то, чтоб не мозолило глаза. Теперь оно было ему позарез необходимо. Там был адрес: Донбасс и какой-то город на букву «К». Какие же там города на эту букву? Краматорск? Нет, что-то другое. Кадиивка? Теперь это как будто Коммунарск?.. Нет, что-то не так. Может быть, Константиновка? Опять-таки нет, там было короткое слово.

Вспоминал, как четко, типично канцелярским почерком был написан обратный адрес. По адресу можно было бы узнать и номер телефона. А если у земляка нет квартирного телефона, то можно было бы пригласить его на телефонную станцию. «Добрый вечер, друг землячок! Как поживаешь? Что новенького? Кого из наших разыскал?» Земляк удивленно спросит: «Откуда говоришь?» — «Из дому, конечно». — «О-о!..»

Письмо затерялось бесследно. Таращук вспомнил, что он на него так и не ответил.

В начале каждого месяца Таращук вынимал из ящика маленькие книжечки, аккуратно выписывал на листках все, что надлежало писать на уведомлениях и квитанциях, и шел в сберкассу платить за квартиру, за свет, за газ. И разумеется, за телефон.

Как-то осенью, когда он занялся этим делом, желтая абонементная книжечка вызвала у него злость и раздражение. Жены не было, уехала к дочке, и ему ни к чему было таиться. Швырнул эту книжечку обратно в ящик и с грохотом задвинул его. Потом выругался, толкнул ногой столик, снял трубку и бросил на пол. Аппарат подпрыгнул и чуть не упал. А трубка на полу загудела длинно, тоскливо. Так, как скулит собака холодной зимней ночью.

Через несколько дней скучный голос с телефонной станции напомнил ему об оплате. Он молча положил трубку.

Аппарат отключили. Теперь черная трубка уже не скулила и не тревожила.

Когда в свободную минуту Кривозуба опять распирало желание рассказать о новых достижениях взаимного телефонажа, Таращук кривил губы в презрительной усмешке. Так опытный человек, следя за ловкими руками карточного фокусника, наперед знает, в чем тут трюк.

Как-то к нему подошел тихий, молчаливый бухгалтер Панчишин и, заикаясь от радости, сказал:

— Я… я уже т-тоже дождался о…очереди.

— Какой очереди?

— На телефон! — голос стал уверенным. — Все в порядке. Только сейчас нет аппаратов…

— Бросьте, бросьте! — с неожиданной для самого себя горячностью воскликнул Таращук. — Нет покою ни днем ни ночью. Звонят, звонят…

Панчишин покачал головой:

— Что вы! Как же без телефона? Мы с женой столько ждали…

— На черта вам этот звон? — Таращук даже покраснел. — Живите себе спокойно. Я, например, сам не рад.

В глазах Панчишина Таращук разглядел что-то очень знакомое — лихорадочный блеск и необоримое упорство.