В пансионате собрался научный симпозиум по вопросам кибернетики с участием выдающихся ученых СССР и представителей социалистических стран.
Съехались люди разного возраста, внешности, темперамента. Молодежь — в джинсах и пестрых свитерах, и люди постарше — в строгих костюмах. Бородатые и безбородые. Длинноволосые и скромно лысые.
Однако нечто объединяло их всех. Должно быть, взаимопонимание, дальновидность. Может быть, им ярче, чем всем нам, виделись контуры будущего века.
Я стоял у стенда, на котором вывешена была программа работы симпозиума. Темы докладов звучали для меня загадочно.
…«Проблемы освоения знаний в человеко-машинных и робото-технических системах».
…«Языки программирования для искусственного интеллекта».
Сколько сенсационных суждений и прогнозов я уже слышал об этом искусственном интеллекте! Вдохновленные электрическим током поэты-роботы создают оптимистические поэмы, баллады, сонеты. Электронные гроссмейстеры, хитро подмигивая миниатюрными лампочками, механическим голосом объявляют победный мат…
Мне вспомнились строки прекрасного стихотворения армянского поэта Паруйра Севака «Задание вычислительным машинам и точным приборам всего мира»:
(Пер. О. Чухонцева)Есть, есть, кричит поэт, что-то, присущее живой человеческой душе, человеческому разуму, — и только им!
Как же я обрадовался, когда на открытии симпозиума (а меня-таки потянуло туда) во вступительном слове армянского академика я услышал, что он считает термин «искусственный интеллект» неудачным.
— Это, — сказал он, — создает среди неспециалистов иллюзии какой-то самодовлеющей, творящей из себя силы. То, что называется искусственным интеллектом, не является заменой творческой, разумной деятельности человека. Это — научная система, которая делает деятельность человека более плодотворной в области программирования, проектирования и управления экономикой.
Вступительное слово длилось каких-нибудь десять минут. Я посидел еще немного. За это время выступили два докладчика. Четкие короткие комментарии к вывешенным на доске схемам и чертежам, еще более короткие выводы.
Я, который привык (и не могу привыкнуть!) к многословию наших собраний, получил поучительный урок: людям, понимающим друг друга, не нужно красноречие. Должно быть полноценно и весомо каждое слово.
Я приглядывался к участникам симпозиума в столовой, на вечерних прогулках. Меня привлекала их интеллигентность, чувство собственного достоинства, истинная демократичность. Впечатления мои подтвердились в непринужденной обстановке, когда я получил любезное приглашение поехать вместе с ними в Гарни и Гехард.