— Так ведь эта английская винтовка не сама к нам пришла, — снова сказал очень серьезно конный разведчик. — Так что взбодритесь, дорогой товарищ, и поедем, а то нам еще много осталось, а движемся мы по-тихому… Побыстрее бы надо, аллюр переменить…

Брагинский покорился своей участи. Конечно, никакой позвоночник у него сломан не был. Просто он смертельно устал, да и не он один.

Мы мчались по пустыне, и день начал склоняться к вечеру. Я смотрел на Луговского. Он ехал молодцом, сидел в седле как надо. Я не знаю, занимался ли он раньше верховой ездой, но это пустынное испытание он выдерживал хорошо. Мало того. Когда дали пустыни начали становиться розово-фиолетовыми, какой-то красноватый отблеск лег на пески, темные полосы тюльпанов стали сливаться все больше и больше, я взглянул на Луговского и у видел такое лицо, что сейчас же подъехал совсем близко. Наши кони зашагали рядом.

Он смотрел какими-то расширенными глазами, точно видел перед собой что-то необыкновенное, что надо запомнить во что бы то ни стало. Такое лицо может быть у поэта, когда он остается один и первые строки стихов уже бьют в виски и просятся на бумагу.

Здесь не было бумаги, и, может быть, Володе ничего не хотелось записывать в эти минуты. Но то, что пустыня входит в его сердце, — это было видно; то, что он становится поклонником этих красок, этих просторов, я видел совершенно ясно.

Он повернулся ко мне:

— Я еще не знаю ничего, но я должен сказать — все это мне безумно нравится… Как это удивительно, не правда ли? Я готов так ехать весь вечер, всю ночь…

И тут же он, чтобы прервать слишком серьезное волнение, вполголоса стал напевать ту песню, что он пел, когда его просили спеть на дружеской пирушке, после тостов и стихов. Он пел, и его голос разносился по предвечерней пустыне, звуча странно и неожиданно:

Через ад, через рай, все вперед поезжай, И найдешь ты страну Эльдорадо!..

3. Дыхание Азии

3. Дыхание Азии

Когда наш отряд с высокого берега увидел мутные, тяжелые, шафранные воды реки, я уже не помню, кто первый пустил своего коня прямо по откосу вниз. За ним последовали остальные.

Кони бахали в реку, и скоро весь отряд плыл вразброд, с криком, гамом, шумом, наслаждаясь неожиданной прохладой. Все радовались, что выбрались к железной дороге, к хорошему ночлегу, но это было только полдороги до Кушки, только половина нашей верховой экспедиции.

Тут же перебравшись на другой берег, всадники бросились к небольшому дому, где под навесом было так уютно и где можно было попросить у хозяйки воды. А какая-то пожилая женщина в платке с самым серьезным видом вынесла из комнаты ведро, полное холодной, свежей воды.