Юрась почувствовал, что рука Тумаша холодна, как лёд.

— Что это? — спросил он.

— Тихо, — одними губами шепнул Фома. — Иначе — смерть. — И одним вздохом ответил: — Чёрная месса [12].

Легла длинная пауза. Возможно, властитель голоса думал. Потом снова металлом пропарили во тьме слова:

— Люди! Вы, которые из деревень Красовица, Хитричи, Березина и других, числом двадцать. Хозяйки ваши — верные дочери мои. Именем своим повелеваю — они дадут вам немного света. Именем Чернобога заклинаю их запретить сгон, отменить ставной невод и пригон откормленных кабанов. Пусть сбросят денежного взноса по двадцать грошей с каждой копы. Клянётесь?

— Да, — вразнобой вздохнули женские голоса.

— В знак согласия дадите сегодня подпись собствен­ным телом с тем своим подданным, которого изберёте... Другие слушайте. Великий властелин подумает и о вас. Вам не надо ожидать их страшного суда, которого бу­дет. А его не будет! Я обещаю вам это.

Эхом задрожала ложбина.

— Я исчезаю. Вам скажут, что делать. Сожгите крест. Я исчезаю...

Ярко побежали вверх первые языки пламени. Через минуту над насиженным гнездом пылал огромный, из целой сосны, крест. Огонь вырвал из тьмы ложбину, окружающие заросли, привидения сухих деревьев и многочисленные лица людей.

Их было множество. Несколько сотен. Целое море. Отчасти совсем нагие. Крест пылал над их головами. Ог­ненными и чёрными птицами метались над ними свет и тень.

Возле креста стоял человек в чёрном плаще. На лице — грубо нарисованная маска, на шапке — турьи рога. В руке — длинное копьё.

— Неофиты, где ваше обещание?!

Над головами людей поплыл большой, весь неровно, пятнами испещрённый красный лист пергамента.

Мужчина средних лет, весьма похожий на того, седого, которого сожгли сегодня, возможно, брат, взял eго в руки. Сказал уже знакомым голосом, тем самым, который говорил «забери нас»:

— Мы вырвали его из самого большого Евангелия, когда брали жертву. И каждый оставил на нём каплю крови. Вот.

Он поднял большой палец левой руки. И за ним начали сям и там подниматься руки с отставленными пальцами. Десять... тридцать... сто... ещё и ещё.

— Он красный, — провозгласил мужчина. — Кровь вызывает кровь. Злоба не рождает доброты, а гнев и злобу. Напрасно стараются.

Рогатый поднял на копьё пергамент и поджег его

— Гори, — хрипло произнёс он. — Пепел — вместе. Кровь — вместе. Гнев — вместе.