Белые кувшинки. Хан стремился к ним, как к жизни. Где-то там, за ними, была твёрдая опора для конских копыт... Конь вдруг осел. Марлора освободил ноги и, неважно плавая, ухватился за хвост переднего коня.

Нащупал ногами грунт, стал.

И тут из-под кувшинок, отбрасывая пустые стебли ситника, выросли, встали гурьбы. Словно сама вода родила их. Их было, как камыша на этой воде.

Полетели камни с пращей. Праща не лук, она не боится воды. Град камней. Каменный дождь, будто в Коране. Воины падали, обезумевший слон теперь, может взбесившись, хватал своих же, вертел в воздухе и подбрасывал высоко в небо.

Вода пенилась под камнями. Марлора увидел, что часть всадников всё же прорвалась, но он уже не верил и потому не удивился, когда пуща ответила дождём стрел.

А потом он увидел, что над ним высится, стоя в чел­не, этот Христос, тот, кто впервые в его жизни поднял руку на честь его лица. И ещё почувствовал, что ноги за­сели и погрязают ещё быстрее.

— Шайтан! — бешено вскричал Марлора. — Сын ишака! Осквернитель гробниц, мазаров, мечетей.

И с удивлением услышал, что в голосе врага тоска и почти жалость.

— Дурак, — невесело произнёс Христос. — Ну кто из нас когда-либо опоганил мечеть? Татары тут живут. Молятся по-своему. Добрые, мирные люди. Честные, чисто­плотные. Кто их хоть пальцем тронул? А ты их как?.. Они нам — ничего. Вот ты зачем сюда пришёл? Зачем кричал о крови, о жаждущем Боге? Зачем Джанибека зарезал? Лишь чтобы доказать? Нас этим не доведёшь, не испугаешь... Только... какое же вы быдло... Что у вас, что у нас...

Марлора старался незаметно, под водой, вытащить из тула стрелу (лук был также под водой). Он не подумал, что сверху видно.

— И тут стрелять хочешь? Не научили тебя? Даже когда... Ну, стреляй.

Жалостно звякнула подмокшая тетива. Стрела упала возле челна, рыбкою вошла в воду, всплыла и закачалась стоя.

— Смерть несла, — отозвался Христос. — Как ты. А теперь? Вот все вы так, могущественные, когда встаёт на вас земля и вода. — И с какой-то ненасытностью зашептал: — Слушай, бить тебя противно. Слушай, окон­чим дело миром... Дашь слово не приходить — пущу.

Хан плюнул:

— Пожиратель падали! Тут не только мои! Тут ле­жат и твои. У сына большое войско. Насторожённый, он не попадёт в капкан, как я. Всё равно конец тебе. Сда­вайся! Даю одно слово: не убью тебя, даже рабу ушей не проколю.

Закрыв глаза, Христос спустил стрелу, и она вошла Марлоре в лоб.

Над озером догорало жестокое истребление.

Прослышав о разгроме и смерти отца, мурза Селим предал смерти плохого вестника, и вот уж четвёртые сут­ки отходил, кружил, не ввязываясь в бой, отрывался, со­вершал ложные выпады, проходил стороной и нападал на деревни, жёг местечки.