— Ступай теперь к себе. Сиди с женщинами на их половине. Подбирай за лошадями навоз. Чтобы знал, как живут разбоем.

— Убей, — осмыслив всё, с надеждой попросил мурза.

— Ступай. Дайте ему коня.

Мурза побрёл к пригорку. Сел в седло. Пустил коня лишь бы куда.

...И тут встревожились вороны над лесом. Встревожились мужики под пригорком. Встрепенулись мирские всадники.

От пущи тащилась кавалькада: несколько десятков всадников во главе с грузным человеком в латах. Рядом ним ехал кто-то в плаще с капюшоном.

— Корнила, — узнал Тумаш. — И капеллан Босяц­кий с ним.

— Что-то они после мессы, — отозвался туповатый Пилип. — Эно, как татарам на головы дубы спускали, так они... А слабы всё же татары. Подумаешь, дерево. Мне так вон столетний...

— Замолчи, — вскрикнул Христос. — Иди, Мария, встреть их.

Босяцкий заприметил её издалека. Шепнул Корниле:

— А мужики стоят. Не совсем сработало искушение.

— Да немного и осталось. Можно и силой...

— Посмотрим. Шума не хочется. Попробуем иначе.

Магдалина остановилась перед храпами коней.

— Садись, — предложил Корнила, показывая на свободного коня.

— Отвыкла, — независимо отказалась она. — Не хочу.

Они медленно ехали за ней к пригоркам.

— Ты знаешь, девка, что он страшен, что нельзя уж его использовать для победы над курией?

— А мне это трын-трава.