— Того я мечом, — решительно повторил Раввуни.

— Хорошо, — за всех ответил Андрей.

— Мы в истине хотим ходить, — поддакнул Ян, — нам верь.

— Попробую. В последний раз. — И Христос увидел лицо Фомы, какое-то собранное, странное лицо. — Ты чего, Тумаш?

— Опротивели мне эти нечестивцы. Вот призову всю свою веру, и половина их из хаты исчезнет. Пускай возлe огня ходят.

— Вали, — согласился Христос.

Фома прищурился, сжал кулаки. Лицо с будто ненароком надутыми щеками стало еще краснее...

...Хлопнула дверь. В халу зашел седоусый.

— Послы из Городни. Босяцкий.

Фома сильно отдул воздух и захлопал глаза. Потом плюнул:

— Вот те на. Ещё и даже больше стало... Нет, брат. Как дрянь какую навлечь — это у меня легко. А как хорошего чего — это нет.

Босяцкий вошел в хату и улыбнулся как старый знакомый.

— Приветствую тебя, Христос. И вас, апостолы.

Увидел разрубленный пополам стол. Плоские глаза расширились.

— Да это так, — пристыжено объяснил Юрась. — Немного развлекались.

— Упражнялись немного, — добавил Фома.

— Объясняй, зачем тут? — сурово спросил Братчик.

...Доминиканец закончил. Все сидели молча. Утом­лённая тень лежала в глазницах Юрася.

— Что ж, я выслушал, — промолвил он. — Спасибо за выкуп.

У некоторых загорелись глаза. Только Фома недо­уменно и брезгливо сложил губы, да Раввуни вскинул голову.