— Не люблю слов холодных, как вершина в снегу. Но раз мы на вершине горы — пусть будет и проповедь нагорная. Если уж так кричали о ненужном.

Он поднял в воздух боевую секиру — гизавру.

— Блаженны великие и добрые духом, какими бы младыми они ни были.

Огонь скакал по лезвию.

— Блаженны плачущие по своей земле, нету им утешения... Блаженны жертвующие людям кровь свою и свой гнев, потому что на кротких ездят.

Медяные или бронзовые от огня лица, полыхание ярких языков и лес копий. И в воздухе — человеке с вознесённой гизаврой.

— Блаженны миротворцы, если не унижен чело­век... Блаженны изгнанники за правду... Блаженны, если выходите с оружием за простой, бедный люд и падаете... Потому что тогда вы — соль земли и свет мира. Люби­те и миритесь. Но и ненавидьте тех, кто посягает на вас и вашу любовь. Мечом, занесённым над сильными, над алчными, над убийцами правды, дайте всем простым мир. И если спросят, зачем пришли, ответьте: отпустить измученных за свободу, рабов — из цепей, бедных — из халуп, мудрых — из тюрем, гордых — из ярма.

Он говорил негромко. Но слышали все. Предрас­светный мрак начинал редеть. Светлело на востоке. Лете­ли из обоза свежие, резкие голоса петухов.

— А теперь идём, — повелел он. — Идите как мож­но тише.

В этот момент он увидел, как глаза людей словно тускнеют, смотрят куда-то с предчувствием недоброго. Потом услышал хриплое, гортанное карканье.

От пущи тянулась на кормление огромная, как взо­ром окинуть, стая воронов. Как раз над табором. Густая, изменчивая чёрная сеть.

— Слышат, — отозвался кто-то. — Нас слышат. Плохо.

Ему не хотелось, чтобы угасло то, высшее, прекрас­нее которого не было на земле, то, что он видел в этих глазах. Чтобы угасло от глупости, от полета небывало большой стаи угольно-чёрных птиц. Это было так по­хоже на то, если бы сжался, услышав карканье, тёмный зверь: «Кто-то идёт, шагает что-то неведомое, перед чем мы должны забраться в чащу».

И поэтому он поднял гизавру и загорланил, сам чувствуя, как раздувается от крика шея:

— Птицы! Собирайтесь на великую вечерю Божию. Чтобы пожрать трупы царей, трупы сильных, трупы тысяченачальников, трупы коней и сидящих на них.

Ответом был крик. Дрожало в воздухе оружие, двигались мускулы на голых грудях, взлетали магерки с льняных черных, золотых голов. Возносились в воздух овальные щиты.

Потом всё утихло. Послышался шелест травы под тысячами осторожных ног.

Глава XLI