Компания Адеркиных увеличилась. Григорию теперь неудобно было сразу покинуть общество солидных и искренних людей: они бескорыстно и дружелюбно оказали ему свое гостеприимство.

И началась новая беседа.

— Господин Борисов! Ты вот человек видный, в инженерах состоишь. Помоги мне, старику, понять, к чему это иным людям, ну, вроде мово Васьки, непременно надо спину свою под казацкую плеть совать?

— Стараюсь, Константин Никанорович, но не могу сразу уловить суть вопроса.

— Ан нет ничего проще… разрешите разъяснить, — видимо, по праву самого почетного в этом обществе тонюсеньким голоском заверещал «начальник модельного цеха Ануфрий Родионович. — Сама жизнь наша говорит, что наступили, слава богу, добрые времена. Вот сидит простой мастер. Знает ли кто его имя? Всё Грач да Грач. Начальник я Грачу тому был и остаюсь по сей день, а сидим мы, и я, и Грач, вместях с самим генеральным, да еще и требования ему предъявляем. И дела заводские с ним обсуждаем. Какой еще, спрашивается, воли рабочему не хватает?

— И жить-то стало вроде бы получше, вольготнее, что ли, — подхватил Марусин подлипала, длинный нескладный мужик, с облезлым волосом и синим носом, Фирсан Баков, резаль на циркулярке в модельном цехе, отец двух взрослых дочек-близнецов, учениц школы Борисовой.

— Правду говорит Фирсан, — ввернул словцо и Адеркин, — заработки у нас, мастеровых, поднялись, день рабочий укорочен, по субботам стали баниться.

— И рази я теперь, к примеру, волен штрафануть кого, для острастки или там для поднятия престижу? — не утихал Марусин, которого заглазно в цехах называли «Маруся» и «Кругом шашнадцать».

— Вроде бы теперь начал догадываться о вашем серьезном вопросе, Константин Никанорович, — вступил в разговор Григорий. — Слышал я от неглупых людей: мол, не будь стачек, а они потрясли все наши заводы, не бывать бы и Совету цеховых уполномоченных и иным льготам. Право, точно не могу знать, так ли это. Но слыхать слыхал.

— Может, все и так, Григорий Иванович, только с этими стачками можно и на локаут наткнуться, — заверещал «Кругом шашнадцать». — Какие убытки терпят акционеры, да еще нам же поблажки делают. А мы свои домики еще не оплатили… Возьмут да и вытряхнут.

— Может быть, как раз вот это я имею в виду. Само наличие Совета цеховых уполномоченных, да, впрочем, и дружина, заметьте, вооруженных рабочих — все это и сдерживает хозяев от самых крутых мер? А стачки как раз, видимо, и подталкивают администрацию на все новые и новые послабления? — задал теперь свой вопрос честной компании Григорий.

— Что дружина? — взорвался вдруг Маруся и завизжал: — Вот рота солдат да казачья сотня прибыли, заняли столовую и ремесленное. На том и стачке конец.