А снизу из густой толпы призывно и требовательно прозвучал звонкий голос Василия Адеркина:

— Ты на вышке! Говори, говори, Марина Борисова!

И Марина, никогда раньше не помышлявшая о том, чтобы подняться так высоко и держать речь при столь большом стечении народа, вдруг сейчас ощутила необоримую потребность сказать людям свое слово.

— Отцы и матери наши! — бросила она в гущу людей. — Братья и сестры! Все, как один, стали мы с вами нынче свидетелями необоримой рабочей силы. Разве не мы, парни и девушки, безоружные заводские люди — мужчины и женщины, пожилые и совсем еще юные, только что сломили натиск до зубов вооруженных царевых прислужников? И рабочей силой, силой единения отбросили военную силу так, что полицейские и жандармы еще долго не опомнятся.

Теперь вы все видите — только в единении нашем — сила! Я, бывшая крестьянка, а теперь ваша слобожанка, призываю всех вас, товарищи рабочие: Только вперед! Без страха и сомнений только вперед! Да здравствуют рабочие свободы — союзов, слова, победоносных рабочих стачек!

Марине многое хотелось сказать людям, но не хватило опыта для столь многолюдного выступления. Ее голос не выдержал нагрузки, а мысль не успевала за речью. Маринка смутилась и, пунцово покраснев, неожиданно для себя самой оборвала так хорошо начатую речь.

Но тут спасительно для нее зазвучал привычный жителям рабочего городка на Волге голос большевистского оратора Знаменского.

— Товарищи! — далеко разнесся его молодой, тугой и звучный голос. — Именно этих свобод, о которых так хорошо сказала ваша землячка, молодая ваша учительница Марина Борисова, именно этих рабочих свобод и боятся царь и его министры!

Безвинные жертвы Кровавого воскресенья вопиют: «Долой самодержавие! Да здравствуют свободы!»

— Смерть палачам! — дружно прокричали в ответ из цепей рабочих дружин.

— Да здравствует власть свободного народа! — раздались новые голоса молодежи от мостовой фермы.

зазвучал густой бас Сергея Ермова.

Он с трудом уговорил товарищей по дружине, и они не отправили его домой, а уложили на лужайке неподалеку от моста. Когда начался митинг, Сергей Сергеевич, превозмогая боль, поднялся. И теперь призывно и громко звучал его чистый и мощный голос. Рабочий гимн подхватили сначала несколько, потом с десяток голосов. Рабочие дружины стройными колоннами направились к главной улице. За ними хлынули потоки людей, участников этого первого столь массового «заседания» революционного клуба под открытым небом.

Казаки гарцевали в отдалении, солдаты стояли в полном своем снаряжении у выхода из поселка в сторону ярмарки. Полицейских на улицах не было. Люди начали группами растекаться по своим домам. Дружинники длинной цепочкой растянулись вдоль шоссе, сосредоточив на фланге, обращенном к роте солдат, свою ударную силу.