Там уже давно сновали лодочки с молодежью, слышались то переборы гармоники, то далеко-далеко, чуть ли не на самом дальнем срезе воды, одиноко звучала протяжная песенка. А сейчас дело повернулось на иное. Из глубины залива, словно вынырнув из-за самой дальней водной каймы, быстро шли в сторону берега на многих веслах рыбачьи баркасы, полные людей. И тут же показались лодки, шедшие с лодочной пристани возле железнодорожного моста и с противоположной стороны залива, где стояла погруженная в воду почти до самых ветвей березовая роща. И эти лодки были полным-полны празднично разодетой молодежи. Прошла еще какая-нибудь минута, и то на одной, то на другой лодке начали раздуваться на ветру, полнясь и расправляясь на всю длину, красные флажки. Весь этот внушительный флот из более чем сотни различных лодок, ярмарочных нарядных ботиков и рыбачьих баркасов устремился к центру залива, где маячила лодочка с большим красным флагом, водруженным на корме.

По берегу забегали городовые. Что-то неистово кричал исправник. Но ни одной, даже утлой лодчонки, не нашлось на берегах. И полиция не могла помешать этой своеобразной первомайской демонстрации, в пику ей проводимой открыто и дерзко на водной глади.

Между тем лодки сошлись на одном месте и образовали целый плавучий лагерь. Под трепещущее на ветру знамя на лодке в центре флотилии поднялся молодой человек в студенческой куртке, известный многим оратор из губернского города товарищ Знаменский, по партийной кличке Верный. Его высокий звучный голос далеко разносился над гладью паводковых вод.

Народ с берега новоявленного залива стал стягиваться к мосту. Там было самое высокое место для обзора весеннего разлива. Оно и оказалось наиболее близким к майской молодежной массовке на воде.

Попрощавшись с гостеприимными Адеркиными и их компанией, Борисовы также подались к мосту. Федор Миронович Петухов, кивнув только хозяину пикника и бросив коротко: «Бывай, Никанорыч!», подался за молодыми.

И вдруг Маринка ясно различила в лодке, что была ближе всех к берегу, Василия Адеркина. Он стоял на кормовом сиденье и с помощью веревок управлял рулем. В его высоко поднятой над головой руке трепетала на весеннем ветру кумачовая косынка. Гребли близнецы, сестры Баковы — Глаша и Липочка.

— Гла-а-афи-ра! О-лимпи-а-ад-а! — крикнула Марина протяжно и звонко.

Ее услышали, и Василий уже направлял лодку к берегу, показывая рукой с флажком место, недалекое от Марины и свободное от городовых.

— Бегу! — громко отозвалась она. Расстегнув на ходу жакет и сорвав с шеи шелковый шарфик, Маринка прямо по траве ринулась навстречу лодке.