От эсеров в стачечный комитет был избран Расстригин.

От женщин туда вошли Ефросинья Силантьевна Курсанова и Мария Николаевна Мусина-Ефимова. Были введены в стачком и представители внепартийных рабочих организаций — представитель заводского потребительского общества Лекарев, из заводской ссудной кассы — бухгалтер Терехин.

Степан Кочурин зачитал имена руководителей отрядов и спецподразделений боевой дружины: Антон Болотов, Иван Аметистов, Борис Черняев, Ефросинья Курсанова, Павел Хромов, Алексей Садников, Дмитрий Курсанов, Петр Ермов и Василий Адеркин.

На улице послышались крики. Раздалась беспорядочная стрельба. Народ начал разбегаться от столовой, прячась во дворах, за домами и сараями. Собрание было прервано. Люди из зала выскакивали через открытые окна и запасные двери, чтобы не выходить в сторону идущей на рабочих с винтовками наперевес грозной линии солдат.

Договориться о перемирии не удалось. И Сочалов с дружинниками, прикрывая отход демонстрантов из столовой, начал медленно пятиться перед солдатскими штыками. Огня по ним не открывали. И они удалились восвояси.

Мира не получилось, но и война пока не была объявлена. Никто в эту минуту еще не думал о баррикадах, никто не знал и о том, как начнется завтрашнее морозное зимнее утро в городке на Волге.

15. УТРО РАБОЧЕЙ СТАЧКИ

15. УТРО РАБОЧЕЙ СТАЧКИ

Удивительная вокруг тишина. Молчит, не ревет на весь поселок такой обычный в это раннее время тягуче-призывный заводской гудок. Волжские железоделательные заводы замерли: бастует рабочий люд.

И все-таки многие по привычке поднялись еще затемно. В домах и сараюшках теплились огоньки. Хозяйки готовили завтрак, мужички кололи дрова, иные бродили по двору, прикидывая, что бы такое нынче сделать по хозяйству, раз уж выпало не идти на завод.

Приметно было и другое: нарушился обыденный, будничный ход жизни, настроение повсюду царило радостно-приподнятое.

Васек не удивился, впервые за много лет застав во дворе отца в полной флотской форме. Понял старика: морской вид придает ему силы, создает по-моряцки молодцевато-бодрый дух. Да и правду сказать, не шуточное это дело, если доверенный самого старшего мастера «электрички» — верного пса хозяйского Хорошева — ныне вот наперекор всему с людом рабочим против хозяев пошел.

— Ай да батяня, ай да Никаноров сын! — не удержался от восхищения поступком отца Васек.

И заработал подзатыльник: сам морской вид не позволял Адеркину-старшему допускать панибратства с ним какого-то мальчишки.

Однако эта малая размолвка не помешала им обоим, словно по призыву требовательной боцманской дудки, минутой позже вместе шагать по улочкам тихого еще, полусонного поселка.