Навстречу им с обезумевшими глазами выскочил мальчонка; он приходил к матери на баррикадный продсклад. Лестничная клетка рухнула, и теперь со второго этажа провисли каменные ступени, а из подвала, нагромоздясь много выше первого этажа, торчала бесформенная каменная груда. Над ней еще клубилась густая едкая пыль. Каким-то чудом удалось парнишке взбежать по этой еще зыбкой горе битого кирпича, штукатурки, разбитых каменных плит, пола и ступеней лестницы, чтобы броситься в открытый пролом на улицу.

Через окно бокового коридора выбрались из школы члены штаба. Сочалов громко и нервно отдавал распоряжения. Маринка и Дарья не сумели проникнуть в здание. Дружинники отыскали запасный черный ход, и вместе с ними сестры попали в подвал.

Сраженный осколком снаряда в грудь, Григорий Борман лежал возле кухонной стены неподалеку от двери. Когда Маринка склонилась над ним, он еще был жив. Холодные капельки пота выступили на его высоком лбу. Дарья Степанова встала на колени, чтобы ближе разглядеть рану, из которой медленным ручейком, пульсируя и пузырясь, вытекала кровь.

— Потерпите, родненький, — шептала Даша, — вас царапнуло железкой, ранка небольшая, крепитесь, все пройдет.

Раненый с трудом приподнял тяжелые веки. Глядя на сестер милосердия помутневшими от нестерпимой боли глазами, с трудом захватывая сухими, уже синими губами воздух, Борман прошептал:

— Перед смертью, сестренка, не надо лжи.

Вскоре он скончался.

Почернев от страданий и вздыбленной взрывом пыли, Григорий Борман лежал с остекленелыми глазами, и тело его быстро коченело, покрываясь серовато-бледной синевой.

Дарья Степанова побежала за носилками, а Марина обмыла намоченной из фляги ваткой запекшуюся кровь возле ранки, собрала на его груди разодранную рубаху и стала искать, чем бы накрыть покойного с головой, так как закрыть ему глаза она не сумела.

Начались работы по откапыванию жертв варварского артиллерийского обстрела.

Дарья вернулась, волоча носилки. Сестры милосердия уложили на них начпрода Григория Бормана, и два дружинника вынесли его на улицу. Когда из госпиталя под непрерывным орудийным, пулеметным и ружейным обстрелом сюда сумел добраться Викентий Викентьевич, тело Бормана, схваченное на улице еще и морозом, совсем окоченело.

Фирсан Баков, теперь уже за старшего, с подручным пареньком из ремесленников разыскивал по домам на чердаках, в сараях или отрывал прямо от пола в сенцах пустых домов доски для гробов.

В один общий гроб положили останки так и не опознанных двух женщин, баррикадных поварих, с большими усилиями откопанных дружинниками.