И тихая, робкая Василинка нежданно стала отчаянно смелой:

— Давай поедем на целый день в горы.

— А что скажет твой отец?

— Я никого не боюсь… Сядем на поезд и поедем.

— Ты серьезно?

— Увидишь.

Поезд неторопливо постукивал колесами по узкоколейке, будто шли железнодорожные путевые обходчики, проверяя молотками крепление рельсов. По обеим сторонам поезда звенела в лесах весна, завершала работу над своим зеленым миром: допахивала сгорбленными коровами куценькие клочки земли, простершиеся рыжими ковриками по обочинам, домалывала на водяных мельницах последние запасы, тут-там била в колокола за упокой души…

— Люди умирают, любят, рождаются, — констатировала Василинка.

Он дополнил:

— Под музыку колоколов.

Это было невероятно, с самого раннего утра он слышал эту мелодию и только сейчас осознал — звонят колокола. Потом все время до самого вечера ему слышалось: ти-лимм-бамм-бомм, ти-лимм-бамм-бомм…

— Где выходить?

— На безлюдном острове.

— Вон он, наш остров, сойдем?

— Нет, это безлюдный полустанок…

Ехали по горной долинке.

Внезапно поезд остановился посреди поля, заскрежетало железо, послышались резкие голоса. Похрустывая щебнем, побежали проводники. Они торопились к паровозу, сплошь закопченному, запыхавшемуся, капавшему на рельсы дегтярно жирным потом. Выходили из вагонов малочисленные пассажиры, их тоже влекло любопытство.

— Что-то с паровозом, — ответил на встревоженные вопросы женщин железнодорожник. — Сейчас наладят, и поедем дальше.

Все присматривались к черному паровозу, пытались отыскать неисправность, остановившую его среди поля.