— Куда, дедуля? Нельзя, закрыто у нас! — не пускает его медсестра.

— Почему это мне нельзя?

— Никому нельзя, карантин. Читайте: карантин по гриппу. Новый вид, азиатский. Эпидемия в районе, школу после каникул запретили открывать.

Так вам и повернет оглобли Скридон из-за каких-то словечек: карантин, эпидемия…

— Что вы топчетесь? — медсестре стал надоедать настырный старик. — Детей сроду не видели? Вам не двадцать лет, слава богу, потерпите уж, дедусь, пока домой забирать… Инфекцию занесете.

— Эвона! — потешно всплеснул руками мош Скридон. — Азиатский я грипп, говоришь? А про чертово копыто не слыхала? Тебе, дочка, больше двадцатилетние по нраву, признайся… Да когда деду Скридону было двадцать, он в этом доме, у попадьи, гостил. В той вон комнате, крайней по коридору, там у нее спаленка была. По утрам чаи гоняли… По секрету скажу, я ей зубы золотые вставлял, чтобы могла укусить попа… — прошептал Скридонаш, подмигнул: — Не к тебе в гости иду, девица, к попадье. — И толкнул дверь плечом.

— Куда? Поймите, никаких посещений! — схватила его за рукав сестричка. — Главврача сейчас позову, стойте! — заворчала недовольно: что за темный народ, невозможно работать. — Пожалуюсь главврачу! — упорно держала она осаду. — Все равно вас отсюда выставят.

— Раскаркалась, ворона! На сосунков своих вякай, ясно тебе? — рявкнул Патику на опешившую сестру. — А доктору главному передай, бывший зэк из тюрьмы завернул. По делу, жену навестить.

Хлопнул дверью и прямиком в палату:

— Здорово живем, мамаши! Взаперти вас держат, голубушки, чем начальство прогневали?

Рарица минут пять как вздремнула, но, услышав возню на крыльце, вздрогнула: «Что там, Скридон? Какая тюрьма, какие сосунки?» Потянула одеяло, прикрыть голое плечо. Надо, не надо, затеет сейчас свару старик…

— Отвечай, когда спрашивают.

Не поймет Рарица, чем он недоволен. Кирпидин запыхтел, как бодливый бычок: эта соплячка медсестра, небось, за свекра его приняла или какого-нибудь дедушку сердобольного! Своими кругленькими глазками быстро обшаривает комнату: «Где он? Где мой парень? Научу его хорошенько ругаться, не только пеленки пачкать».

— Что за порядки тут у вас?

В самом деле, на пороге к тебе цепляются, пугают главным врачом, здесь, в палате, мать лежит, а сынка не видать — ни пеленки, ни свивальника. Патику протопал к кровати Рарицы, беспокойно пробурчал:

— Где ребенок, фа, тебя спрашиваю, — и резко сдвинул шапку на затылок.

Рарица съежилась: господи, распетушился, хоть бы шума не поднял. Этот сварливый петушок на коротких ножках, прозванный «чертовым копытом», уверен, что не даст себя в обиду. Видно, заведено так у тех, кого природа обделила: похожие на невзрачных, но драчливых зверюшек, когда нужно показать характер, они распушат шерсть, как кошка, выпустят иголки, как ежик, нахохлятся по-петушиному.