Не гостят подолгу радости у бедных людей. Тут же за зыбким, сладким виденьем толкнулась в сердце и тяжесть хозяйской заботы, а чем она встретит Андрюшу, что на стол выставит?!

В деревне выросла Дарья Гавриловна, а какой распоряд спокон веку бытовал в сибирском доме? А такой, что праздник — будь это для всех праздник, или свой, фамильный, одним двором он не вздымался. Всякая ярь-радость обязательно делилась с родней, с соседом, а то и со стороны зваными. И уж на этом празднике не осрамись хозяин, выложись достатком, на стол мечи, что есть в печи.

Сибирский крестьянин, а тем более коренной чалдон постоянно жил с хлебом, да и скота у него хватало, так что было чем мужику потчевать дорогих гостей. От одного только стряпанного ломились большие семейные столы.

Ушло, видно, навсегда избылось старое, только ведь помнится оно, и вот по-старому хорошему хотелось встретить сыночка, людей-то хлебосольно принять.

А ни мяса, ни горсточки муки, да и картовочка на исходе в подполье, только семенная мелочь, считай, не тронута. Ну, а о разных там романеях — о них и говорить не приходится. Правда, капуста есть, ведро мороженой брусники наберется, да еще молота черемуха в кошеле…

Заметалась в мыслях Дарья Гавриловна, так озаботилась, что и радость ожидания сына слиняла. Бедность, она ведь все, все как есть омрачит на свете!

Ну, побегала по ближним баракам и успокоилась малость: народ свой, зависти, жадности не подвержен — первый стол, как Андрюша-то приедет, соберется миром. С выпивкой проще. Спирт, хоть и по дорогой, коммерческой цене стоит на ларечной полке. Ладно, отведет она званый вечер, а потом-то жить чем? Сын раненый, поди, слабкий еще, надо поддержать парня. Конечно, дадут ему паечку, не без того, да ведь с тех граммов не очень-то пойдешь на поправу, приварок нужен. Короче, добывай-ка ты, Дарья, картовочки. Хотя бы на первое время.

Вот эта забота и озаботила.

Денежки есть малость в заначке. Как говорится, скопила по рублику, к тому расстаралась и у соседей, заняла сотенку. Но к кому пойти с рублем? Ведь не ведерко, а хоша бы с мешишко той картошки прикупить надо.

Нет у поселковых лишних запасов, уже все глядят в подполья с тоской, и просить о продаже — это ставить любого хозяина в особую неловкость. Тут то в уме держать: она ж, Дарья, к радости своей припрашивать станет, к счастливому возвращению сына… Каково сознавать это самое людям — сердца же рвать, похоронки-то редкий барак обошли. А и еще останавливало: взяла ты взаймы, положим… Допустим, дали картошки. Вскорости-то не вернешь должок. А уж когда осенью нарастет у всех новина, то какая цена твоей отдаче! Короче, идти по поселку — это и для себя, и для соседа нож острый.