Скажи, как вышло. Вроде и по душам поговорили с Лукьяном. Прикатил он в поселок уж вечером, вошел в контору, а она как раз полы мыла. Все одно к одному: уборщица заболела и по-соседски управиться попросила. Сбросил Закутин с себя тулуп, присел у жаркой печки, начальника сплавучастка ждет, а тот на конном дворе что-то задерживался.

Не сразу Дарья Гавриловна опомнилась, доглядела за собой. Юбка у ней подоткнута была, в длинной-то возить тряпку по полу неспособно. Туманился вороватыми глазами Лукьян и осторожно так, а хвастал, что всего у него вдосталь: блины каждую неделю. Объявил, что сын вот — вот возвращается из госпиталя. Тут и Дарья Гавриловна не сдержалась.

— У меня тож парень домой сулится, да вот встретить-то чем? Слыхала стороной, что торгашишь ты, Лукьян Константиныч, может, продашь картошки? А кабы мучки немного — не знай бы и что. Да у меня мужска рубаха с вышивкой лежит — хорошей цены рубаха!

Масляными глазами запоглядывал на Дарью Гавриловну Закутин, но она виду не подала, хотя и уловила эту его особую приглядку. Больше того, даже лицо в улыбке распустила, когда услышала от Закутина:

— Коли товар полюбится, так и ум расступится… Пожалуй, продам картошки. А о муке — это подумать.

После-то призабылся, отодвинулся их разговор, да тут последнее письмо Андрюшино, горькие мысли о своих нехватках — невольно лесник вспомнился.

Вот так все и повернулось, и едет она на кордон. То, что Лукьян на нее жадными глазами зыркал — это пусть, этого не воспретишь любому мужику. Сейчас не лето, сейчас распутица, хозяйка кордона наверняка дома, не в отлучке. Да зачем уж она так о Закутине… А главное блюдет себя, вдовью-то честь еще ни разу не роняла.

Хорошо… И с кобылкой вот этой тоже разрешилось благополучно. Редко кому даст начальник сплавучастка лошадей: мало их, а потом задерганы на работе. Но сжалился, зазрила совесть, обязан же помогать матерям красноармейцев! К этому еще и то вслух высказал начальник: бракера на участке нет, мастера менять надо — только дай сейчас фронтовиков!

Возликовала Дарья Гавриловна, как с лошадыо-то пособилась. Тут же боковины двух мешков соединила широкой крепкой расставкой — перекидывай через хребтину коня сумы и было бы что насыпать! А ежели она и мучки расстарается у Закутина, так для муки заплечный кошель с лямками прихватила — изготовилась!

Дорога шла чистой, давно прореженной боровиной, и далеко виделась комлевая чернота и срединная желтизна сосен, вольный разброс их восковых сучьев и дымчато-зеленые навеси густой хвои. Где-то в вышине разгонисто летал ветер, и бор полнился ровным верховым шумом.