— Ты, мам, очень-то не задерживайся у тетки, — попросил Степан. — Мне в военкомат надо, да и еще одну поездку намечаю.

— Это далеко ли?

— А в тридевятое царство за невестой-красой! — весело объявил Степан. И тут же, не давая матери и слова сказать, осторожно спросил: — Позволишь жениться?

— Да серьезно ли ты? — потянула шею Прасковья, ей захотелось заглянуть в лицо сына. — Ково же брать надумал? Неуж привезешь с чужой стороны. Ой, сынок, кто знает, какая она с ветру…

— Девка из наших, чулымских! — поторопился успокоить мать Степан и тут же рассказал о Стеше.

— Ишь ты… — радостно удивилась Прасковья. — Таки, выездила девка жениха. Что же… Фамилия Высоковых по Чулыму давно известная. Обозники, держались за ямщину еще в царево время. А перед революцией отец Степаниды уже имел и выездных лошадей, почту возил. Тогда ведь наймовали почту гонять. Помню, как не помнить… Жеребцы, что огонь, сбруя наборная — жаром горит, как проскачут по улице. Дак, знаю-ведаю я Степаниду. А как знаю: прошлой зимой ночевала у нас. Какая нужда? Буран в феврале взвихрил, а шло семь лошадей. Помню, девка со Степанидой напарницей… Что же сказать — я не против. Да за такой бабой, как за каменной горой: работящая, ништо из рук у нее не выпадет, ни женско, ни мужско. На славе, на славе девка! Оно и лучше, как оженишься. Холостым-то кидаться по сторонам начнешь, захватит всякое баловство… Ну и мне, сынок, помогу приведешь в дом. Хоть ты пожалей меня. Да вдвоем-то со Степанидой мы играючи будем управляться. И внуков бы я понянчила в радость. Да, сынок, пока не забыла. Накануне Пасхи зажги лампаду перед иконами — масло там налито. Все иконам теплей праздник встречать.

— Сделаю, мам, зажгу! — твердо пообещал Степан.

Со смешанным чувством недоверия к словам Лукьяна, но и с надеждой подъезжала Дарья Гавриловна к кордону Закутина. «Да нет, нет, зачем же ему обманывать меня? — успокаивала она себя. — Тверезый был, а потом и понять должен, что казенную лошадь я выпросила, сама с работы отпросилась. Да человек же он, не злодей последний.»

Закутин остался один в доме и пребывал он в нем сейчас в добром, легком настрое. Каждый раз вот так, перед отъездом жены в район ворчал показно, как бы от души выговаривал жене: двор бросает, у ней, видно, и заботушки-то о скотине нет… Но съезжала со двора Прасковья и довольнехоньким ходил Лукьян по избе, по горнице: баба с возу — коню легче! Верно, доглядчивого глаза жены нет и никто покором не обнесет его за выпивку. Скорей бы друг Половников приезжал — весело за столом со своим человеком. А боле с кем тут, на Чулыме? Начальник соседнего сплавучастка в Согре пьет мало, а с кулачьем высланным — да это ни в жизнь! Впрочем пожелай они, а не на что пить, не балуют их денежками, да и спирт-то ноне кусучий, по коммерческой цене.