— За оскорбление знаешь скоко дают?!

— Откуда набрал денег на машину? — Антон уже стоял на ногах, готовый взять Васю за грудки. — На трудодни, что ли, заработал?!

Вася тоже встал, хрупнув ременным протезом.

— Я не подсудимый, ты не прокурор. И давай кати отседова, ясно?.. — начал даже стыдить Балябу. — Треба сына лечить, а он торгуется!

— Ах ты гад! — уже из-за забора крикнул Антон. — На беде ловишь!

Вася струхнул. Шумы и скандалы, понимал, добра ему не принесут. Ссориться с такими правдолюбцами, как Балябы, ему вовсе не с руки. Они буйные во гневе. Взбулгачат весь народ, натворят тарараму. Хоть и не виноват, запишут виновным.

— Чуешь, Антоша, постой трошки. Послухай, шо я тебе скажу.

— Нема охоты стоять с мародером. На руках отнесу хлопца, но в твою поганую лайбу не сяду!

— Чего ты взъерепенился? То я пошутковал! Дай, думаю, разыграю морячка. А ты и завелся с пол-оборота. На кой мне твои гроши!

— Не верти хвостом! — кинул Антон удаляясь, обернулся еще и пальцем пригрозил.

Вася послал вдогонку:

— Охримович, жди, завтра раненько подскочу до двору.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Похоже, море только для того и отступило от горы, чтобы освободить место для города, для его строений, улиц и площадей. Похоже, оно сознательно намыло многокилометровую косу, чтобы оградить его набережные, пристани и пляжи от свирепых штормов, налетающих с востока. Видно, обрывистая гора только для того и выросла, чтобы укрывать его от колючих северных ветров.

Первоначально он назывался Берды. И только в 1841 году обрел нынешнее полное имя — Бердянск. Виновница его нареченная, речка Берда, скромно протекает в стороне от него, за высоким бугром, у Старой Петровки. Хлебный город, он вырос на хлебе, вернее, на торговле хлебом. С присоединением к России эти новороссийские, когда-то дикие кочевые степи стали бурно осваиваться поселенцами и беглым крепостным людом. Распаханные пустоши давали богатые урожаи. Хлебу нужен был выход на мировой рынок. Потому так лихорадочно быстро строились пристани, молы, склады. А рядом начали возводиться купеческие дома, заезжие дворы, трактиры, маслобойни, мыловарни, свечные да кожевенные заводы. Царское правительство, дабы поощрить рост города-порта, освободило (на время, понятно!) жителей Бердянска от всех и всяких налогов: живи, стройся, богатей. И как строились, как богатели! Друг у дружки из горла рвали. Потекла пшеничка-арнаутка в трюмы иноземных и своих торговых судов, поплыла за моря-океаны. Но пока она от поля доходила до трюмов, успевала многих озолотить, и главным образом тех, кто к ее производству не имел никакого отношения. В самом деле, поглядите: едет дядька волами, на возу у него мешки с пшеничкой. Едет он и думает о том, что вот привезет свое добро на пристань, выгодно продаст — ведь сколько наслышан о подходящих ценах на хлеб, едет и думает. И уже строит планы: сколько возьмет, сколько на что израсходует. Что называется, дурень думкою богатеет, зайца еще не убил, а шапку уже шьет.