Антона душили узкие улицы, пряничные домики, обвивал горло сухими щупальцами шершавый плющ, горчила глотку сирень, дурманило голову густое, липкое, как кровь, солнце…

2

Берда гневилась, бурлила на порогах. Но, в сущности, она невзрачная и слабомощная. Даже не верится, что это ради нее пригнали сюда такую силищу. Вверх по течению лежат пустоши, балки, волчьи буераки. Сухая земля с выходами каменных пород кажется мертвой. На ней лепится мелкая травка да всякие колючки. Отары овец, перекатывающиеся с бугра на бугор, находят здесь себе пищу, иной же скот найти ее не может. В знойный полдень тут до одури сладко пахнет чабрецом и полынью да в низинках дурман-травою. Горячий ветер гонит перекати-поле, шипит по-гадючьи в сухих, редко раскиданных по выгоревшему пространству былках будяка. Медовый цветок этого колючего уродливого растения, горя лиловой верхушкой, является единственным украшением мертвой земли.

Мертвая… Совершенно мертвая, но чем-то до колючей тоски дорогая. Над ней кугикает кобчик, кружась в знойной высоте. Над ней высвистывает суслик, плачет чайка, залетевшая сюда невесть зачем от самого моря. В каменных скелях воркует сизая горлица, верещат темные щуры. Царство ящериц и пауков, царство ужей и ядовитых змей, места заячьих укрытий и лисьих нор. Над водными плесами стаи птиц и комарья. В плесах — сомовьи ямы. На мелководье — заросли куги и камыша, где прячутся окуньки и полосатые щуки. Броды-переезды, где воробью по колено, и темные глуби, где дна не достать. Пекучее солнце, жесткий ветер, обжигающий гортань, пресный запах степлившейся, затянутой ряской воды — как освободить свою память от вас, как оторвать вас от сердца?!

Антон остановил свой мотоцикл у створа будущей плотины. Внизу, на площадке отсыпа, работал бульдозер Пэти-тракториста. Машина крутилась волчком, разравнивая щебенку, которую то и дело подвозили самосвалы. Иной раз, подхватив огромным, вытертым до белого свечения щитом кучу камней, бульдозер гнал ее до самой кромки насыпи. И только когда камни с шипением и грохотом шли вниз, а выдвинутый вперед щит повисал в воздухе над обрывом, бульдозер, визжа многочисленными колесиками, несущими гусеницу, останавливался. Ему задавали обратную скорость, и он, пробуксовывая по серой каменной крошке, стуча траками, оглушающе тарахтя дизельным двигателем, подавался назад, на исходный рубеж, чтобы снова, нацелясь на кучу щебня, грабануть его с ходу, заровнять на площадке или спихнуть по откосу.

«Рисково дергает», — подумалось Антону. Он решил спуститься вниз, поговорить с бульдозеристом, поубавить ему лихости. Но не успел. Бульдозер, скрежеща металлом, никак не мог осилить препятствие. Он отходил назад, с ходу впивался в отсыпь, чуть сдвигая камни, начинал пробуксовывать, мотор от напряжения едва ли не глох. И вот, взяв разгон, немного подняв резак, машина вклинилась в горку, легко перемахнула через нее и, не сумев задержаться на площадке, клюнула носом, посунулась вместе с осыпью в воду. Она уперлась выставленным вперед резаком в каменистое дно реки, половина радиатора оказалась в воде. Зад машины занесло вправо, уперло в валун. Двигатель заглох.